Она вырвалась из клетки. Мир Астрид разрушился, но Марион осталась цела.
Она босиком стояла на земле. Стопы нащупали влажную черную субстанцию, которой летом специальные машины заливают дороги. Асфальт, вспомнила она слово и рассмеялась. Запрокинула голову и увидела над собой колокол безграничного неба; на его вершине в ряд выстроились три звезды.
Это был знак. У этого явления наверняка было название. Она стала вспоминать нужное слово и вдруг скорее ощутила, чем услышала звук – он отозвался тревожным покалыванием в позвоночнике. А когда взглянула на дорогу, ей навстречу мчалось белоглазое чудовище.
Горящий взгляд галогеновых глаз, громадный вытянутый корпус, со свистом рассекающий воздух. Марион застыла в облаке токсичных паров и страха, но чудище резко свернуло и, взвизгнув тормозами, скрылось. Только когда оно замерло, в голове Марион пронеслось: машина. Меня чуть не сбила машина.
Инстинкт подсказал, что нужно идти в лес. Ветки хлестали по щекам, царапали кожу, но ей все это казалось манной небесной; она смеялась оттого, сколько всего ощущала одновременно – и боль ран, и желание почесаться, и неразбавленное восхитительное удовольствие от прикосновений ветра к голой коже.
Она почуяла запах воды, а может, услышала – чувства перемешались, как коктейль, – и у нее вдруг осталось только одно желание: погрузиться под воду. Она вышла из-за деревьев, не заметила, что берег резко обрывался, споткнулась и упала лицом в грязный ручей. Ноги по щиколотки провалились в ил, а остальное тело омывало быстрое течение. Оно баюкало ее и соблазняло. Она смеялась, она совсем забылась и хлопала себя руками по бокам, радуясь, что у нее есть тело.
А потом со стороны деревьев в нее уперся луч света, тонкий, как карандашная линия. С берега на нее смотрели две фигуры.
Люди! Марион так давно не была человеком, что приветствовала любой контакт. Все новое было ей в радость. Она окликнула их, подразнила, потом выкрикнула какую-то грубость – ей хотелось, чтобы они подошли ближе. Когда же они не ответили, она ощутила не страх, а первые проблески более важного осознания: она снова стала зверем в мире зверей, всего лишь одним из многих.
Первой мыслью было обратиться к магии, но ничего не вышло. Марион не удивилась, она давно не практиковала. Тогда она взяла большую палку.
Луч погас, и она увидела людей, стоявших на берегу, и одной из них была Айви.
Марион была бы не Марион, если бы в тот момент ее сердце заныло и разбилось вдребезги. Такие сантименты были ей несвойственны. Но что-то, безусловно, всколыхнулось в ней, когда она увидела девушку так близко во плоти. Волосы у нее были как у Даны, и лицо было похоже, но с более мягкими, сглаженными чертами. От прежней ее уверенности не осталось и следа, она улетучилась вместе с магией. Марион переполняло торжество, восторг пьянил, но при виде этой Айви – поблекшей копии Айви прежней, – ей стало не по себе.
Ты меня не помнишь, – хотела сказать она, – но вспомнишь, когда все закончится.
Нет, пока рано. Еще будет время. В их распоряжении весь мир.
Марион и забыла, что на ней нет одежды, пока Айви не сняла рубашку и не бросила ей. Марион схватила ее; мозг принялся расшифровывать запахи.
Она решила пока оставить ее в покое. «Спасибо, Айви», – крикнула она и с удовлетворением заметила, что девушка вздрогнула и оглянулась в лунном свете.
Вот и хорошо. Хорошее начало. Теперь нужно собраться и действовать, но не спешить. Она подсматривала за разговором Фи и Даны, когда Фи предупредила подругу не открывать просто так золотую шкатулку. Это могло сломать Айви психику или что похуже. Нет, нужно незаметно заманить Айви поглубже в чащу. Пусть магия некоторое время манит ее издалека, мелькает где-то на периферии. Пусть семена полежат в земле и прорастут, тогда Айви будет готова принять все знания.
Одной рукой она вернет Айви ее колдовские способности. Другой – разорвет Дану в клочья. В самом центре ее безмятежной жизни раздастся взрыв, а до того Марион проследит, чтобы Дана услышала тиканье часового механизма.
Часть III
Глава сорок пятая
Ты колышешься в голубых объятиях бассейна на заднем дворе дома в пригороде. У тебя идет кровь. Ты раздета и крепко сжимаешь в руках шкатулку, сделанную из золота. Крышка открывается…
И открывается твоя душа.
Золотая шкатулка, расскажи мне сказку.
В тридевятом царстве, в тридесятом государстве жил принц и его возлюбленная. Но злая колдунья украла его воспоминания и заперла их в золотой шкатулке.
Расскажи еще раз. Но по-другому.
В тридевятом царстве, в тридесятом государстве жили мать с дочерью, и дочь очень любила мать. Но однажды она узнала правду о матери, и пелена спала с глаз. Мать не могла вынести, что дочь знает о ней все, поэтому она украла ее воспоминания и заперла в золотой шкатулке.
Что возвращается сначала? Запахи. Можжевельник и лавровый лист, жарящиеся на сковородке. Руки матери, толкущие в ступке травы. Одна рука сплошь покрыта шрамами.
Звезды – больше тех, что видны на небосводе. Такие огромные, что, если присмотреться, видны дети звезд с серебристыми волосами. Они плещутся в реках из расплавленного серебра, их мерцающие волосы развеваются, как флаги.
Есть правда, – говорит мать, – а есть сказка. У того и другого есть применение.
Неужели голос ее когда-то был таким терпеливым? Неужели ее внимание было целиком обращено на тебя? Ты помнишь, как это было, или хочешь, чтобы так было?
Память. Она возвращается.
Некоторые виды магии принадлежат всем.
Ее глаза как голубой агат, но теплее.
Растения; погода. Луна принадлежит всем людям. У всех есть ногти и слюна. Магию можно взращивать в себе, как сад.
Школьный класс. Пахнет горячей пылью, дезодорантом и открытыми фломастерами. Учительница стоит у твоей парты и смотрит на твой горшок, в котором зеленеют джунгли ростков. Каждый ребенок получил горшок с землей и посадил семена. Но тебе не терпелось, ты помогла семенам расти. Теперь у тебя целое поле всходов; они взошли на много дней раньше положенного. Учительница смотрит. Ты вызываешь у нее странную неприязнь, и она не может объяснить, почему. Она берет твой горшок и выбрасывает в мусорную корзину.
Брат стегает тебя по ногам кухонным полотенцем. Да заткнись ты, я тебя не тронул! Позже мать замечает, что ты берешь волосы с его расчески, и дает тебе пощечину; раньше она никогда тебя не била. Это не оружие, – чеканит она в ответ на твои судорожные всхлипы. – Применишь силу против брата, и сила исчезнет.
Но как она может исчезнуть? Разве могут исчезнуть пчелы, облака, земля? Твой пульс учащается; волосы растут, ладони, голова и сердце полны сладостных зеленоватых искр, которые живут в тебе и вокруг. Мама и тетя зовут это энергией. Ты умеешь придавать энергии форму, направлять ее, но не умеешь ей противостоять.
