Марион приняла мое молчание за восторг.
– Ты можешь все, – тихо проговорила она. – И не страшно, что ты пока не в силах это контролировать. Я тебе помогу. Мы могли бы… Ох, Айви. – Ее глаза сверкнули. – Ты только представь. Только представь, что мы сможем сделать вместе!
– Мы, – повторила я.
– Если захочешь. – Она вздернула подбородок. – Если захочешь, можешь пойти со мной.
– Куда?
Она, кажется, растерялась.
– А куда бы ты хотела?
– Я… Я не… Мне нужно… – Я замолчала. Покачала головой.
Мне нужно было побыть в одиночестве. Чтобы острые углы сгладились и новая информация отложилась в мозгу. Марион хотела, чтобы я уже сейчас подумала о будущем, но я видела лишь лицо матери, дрожавшее в дымке перед глазами и освещенное сиянием из золотой шкатулки. А как же все, что было до той ночи? Вся наша нежность, все, чем мы были друг для друга прежде, чем она это у меня отняла. Воспоминания об этом ослепляли и обжигали, я пока боялась их касаться.
А Билли? Сколько лет я провела без него, сколько лет потеряла! Я забыла его в двенадцать. Можно ли в двенадцать полюбить по-настоящему? Даже при мысли о слове «любовь» в животе растеклась лужица тающего мороженого.
А магия? Магия! Черт возьми, магия!
Горечь, сладость, свет. Я попыталась вдохнуть, но новизна происходящего обрушилась на меня, и мне вдруг не хватило воздуха.
– Черт. – Марион подошла ближе, но уже не пыталась до меня дотронуться. – Залезай скорее в бассейн. Или лучше… Наколдуй что-нибудь.
– Что? – Я лихорадочно покопалась в памяти. Голова кружилась, как карусель; я не помнила ни одного заклинания.
– Да что угодно. – Она огляделась, увидела у бассейна свою брошенную одежду. – Вот, у меня есть спички. Сделаем ритуал для привлечения энергии.
Она взяла свои джинсы, и из кармана выпал телефон. Он упал стеклом вниз, и я увидела чехол. «Юдифь и Олоферн» Климта. Картина затерлась добела в области живота. Я столько раз видела этот чехол, что глаза наполнились слезами прежде, чем я поняла, что это означало.
Телефон тети Фи.
Я взглянула на телефон и на внезапно притихшую Марион. Та выжидала: хотела понять, о чем я догадаюсь и что буду делать.
Я вспомнила, как стояла у дома тети после того, как побывала в магазине, и мне казалось, что за мной кто-то наблюдает. Теперь я знала, кто это был: Марион. Отчетливо, как кадры из кинофильма, я увидела ее в окне второго этажа. Она как ни в чем не бывало писала сообщение на тетином телефоне. Сообщение, заставившее меня поверить – захотеть поверить, позволить себе поверить, – что мама с тетей вместе, что все с ними в порядке и они просто не хотят допускать меня в свои тайны.
– Где они? – выпалила я. – Где моя мама?
– А тебе не все равно? – небрежно ответила она. – Теперь, когда ты все узнала, тебе правда не все равно, где она?
Мой голос дрожал.
– Ты им навредила?
– Они не мертвы. – Ее рот растянулся в жестокой улыбке. – Я не настолько милосердна.
– Боже, Марион, что ты с ними сделала?
– Твоя мать уничтожила тебя, – прошипела Марион. – То, что она сделала со мной, уже неважно. С самого твоего детства она пыталась уничтожить в тебе ведьму – сильную ведьму, рядом с которой ее способности выглядели дешевыми ярмарочными фокусами. Но я тоже за тобой следила. И, в отличие от нее, тобой гордилась. Черт, да я из ада выбралась, чтобы вернуть тебе то, что она у тебя украла, чтобы ты стала прежней Айви – любознательной, пытливой, настоящей. И вот ты здесь и пытаешься защитить женщину, которая выпотрошила твою магию, как селедку!
Я закрылась от нее ладонями, словно пытаясь остановить поток ее слов. Но, должно быть, она все равно почувствовала мою боль и обиду оттого, что сказанное ею было правдой хотя бы наполовину. Она отшатнулась, ее как будто мутило.
– Ладно, – натянуто ответила она, – считай, что это подарок.
Наверно, по моему лицу она определила, что это не конец. Она щелкнула пальцами, и я почувствовала приближение ее магии, шустро перебиравшей крысиными лапками. Все это было мне в новинку. Нынешнее и прежнее «я» сталкивались лбами, как шаровые молнии. Я не успела бы даже увернуться.
Вдруг ее осветил квадрат желтого света, а я осталась в темноте. На втором этаже кто-то из очнувшихся членов семьи зажег лампу. Марион повернулась к дому, заморгала.
А я бросилась бежать.
По лужайке, ведущей вниз под уклоном туда, где темнели деревья. Я вошла в лес и вспомнила, что моя одежда осталась у бассейна; цивилизованный городской лесок вдруг превратился в колючую чащу. В панике я успела схватить только один предмет: золотую шкатулку. Та лежала в ладони и неприятно грела руки. Стопы почему-то не болели, и я вспомнила, что Марион их заколдовала.
Не смотри на меня, подумала я. Я никто. Меня не видь.
Я читала много стихов, старых и новых. Знакомство с языком, метафорами и устаревшими формами речи помогало практикующему магию. Всплыло призрачное воспоминание: мать читает вслух гипнотические строки Теннисона, смеется и рассказывает, как они с отцом встретились.
Я стряхнула воспоминание. Ностальгия не прибавляла скорости. Боль не делала меня невидимой. Марион могла учуять запах горя и едкие пары злости.
Я слышала ее совсем рядом. Потом она приблизилась; она была так близко, что края листьев, по которым я бежала, окрасились в белый под светом ее фонаря. Или сверкающего магического шара. А может, это был просто фонарик от телефона.
Я никто. Меня не видь.
Я не просто убегала. Я бежала навстречу чему-то. Меня влекла безымянная цель, маяк в ночи, сулящий безопасность и протягивающий ко мне свои руки. Добравшись до цели, я увидела старый орех.
Укрывшись под его густой летней кроной, я прижала ладони к коре, вдохнула ароматное зеленое дыхание, и те осколки меня, что когда-то вырвали с корнем, вновь обрели дом. Все мои «я» – прежние, нынешние – собрались воедино. Марион подобралась так близко, что я видела яркий белый отсвет ее фонаря, но тот не проникал под крону дерева. Это было мое дерево. То самое, что позвало меня во сне, когда мне было десять. Семь лет назад мы с мамой распутали его от дурной магии, сплетенной другой ведьмой, теперь оно явилось защитить меня. Я погладила ствол, закрыла глаза и услышала, как Марион пробежала мимо.
Я никто. Меня не видь.
Я шептала эти слова, и топот моих огрубевших стоп вторил их ритму. Луна вывела меня из леса, а с приближением человеческого жилья от сладости свело зубы. Зубная боль привела меня к дороге.
Меня не видь, повторила я в последний раз и выбежала на черный асфальт.
И закричала.
Глава сорок седьмая
Пригород
Сейчас
Меня чуть не сбила машина, но успела свернуть и остановилась примерно в тридцати ярдах, к счастью, не вырулив в траву. Водительская дверь распахнулась, водитель вышел.
