– Как я заключил из вашего подмигивания, вы устроили это небольшое представление ради меня? – спросил он тихо.
– Ради вас и вашей матушки, – подтвердила она.
– Не уверен, что это было необходимо.
– А я вполне уверена, – не согласилась она. – Было очень похоже на то, что вы отвесите Пембертону пощечину, и это омрачило бы вечер – для всех, кроме сплетников. Кроме того, я задолжала вам услугу.
– Простите, – произнес он извиняющимся тоном, – но я полагал, что услугу должен выбрать я, а не вы. По-видимому, это слишком опрометчивое предложение?
– Думаю, – откликнулась она надменно, – правильным ответом была бы благодарность.
– Вынужден согласиться, ваше вмешательство оказалось кстати, – признал он с улыбкой. – Моя матушка уже во мне разочарована, и устрой я потасовку, окончательно впал бы у нее в немилость. – Впрочем, – добавил он, искоса взглянув на собеседницу, – я предпочел бы что-нибудь менее театральное.
– Ах, это потому, что вы не слишком дальновидны, – объяснила она серьезно, но темные глаза смеялись – необыкновенные, выразительные глаза. – Чем вы разочаровали свою матушку? – спросила мисс Тэлбот.
Все еще немного взъерошенный после недавней стычки, Рэдклифф едва не уступил соблазну отказаться от объяснений, но, видя по лицу Китти, что она его не осуждает, шумно выдохнул.
– Она думает, что я слишком беспечен по отношению к Арчи. Точнее, видимо, ей хотелось бы, чтобы я взял на себя более деятельную роль в управлении всей семьей.
– А вы не хотите? – заинтересовалась мисс Тэлбот.
Граф неопределенно покачал головой.
– Пожалуй… – произнес он медленно, – пожалуй, я скорее не знаю, как это делается. Отец был… Он взял бы Арчи в ежовые рукавицы, я утверждаю это потому, что когда-то он взял в ежовые рукавицы меня. И если такого поведения ждут от главы семьи, я не уверен, что справлюсь.
Мисс Тэлбот обдумала его слова и осторожно спросила:
– Он был строгим родителем?
Рэдклифф издал короткий смешок:
– Можно сказать и так. Мой отец не поощрял… склонность к излишним удовольствиям, неумеренность. Он считал, что долг каждого – ежеминутно поддерживать репутацию семьи, и яростно защищал нашу.
– То есть, отправляя вас к Веллингтону, – тихо промолвила Китти, – он сделал это потому, что…
– Потому что считал меня позором семьи? Да. В молодости я желал насладиться всем, что может предложить свет: игры, выпивка, всяческие излишества. Мой отец счел это опасным. Он думал, что служба научит меня смирению, а поскольку Веллингтон был перед ним в долгу… я стал его атташе.
Мисс Тэлбот медленно втянула в себя воздух сквозь сжатые зубы.
– Разумеется, он не ожидал, что возобновится война, – тяжело проронил Рэдклифф. – Никто этого не ожидал. Отец потребовал, чтобы я вернулся, но я уже не мог. Это было бы верхом трусости. Я надеялся, что когда-нибудь он поймет, что в конце концов он будет мной… гордиться. Но к тому моменту, когда я вернулся после окончания войны, он уже отошел в мир иной.
Никому прежде Рэдклифф не рассказывал так много об отце, о своих отношениях с ним и сейчас испытал облегчение от того, что произнес мысли вслух. Он ощутил даже нечто большее, ибо мисс Тэлбот не сочла необходимым заполнять пространство банальностями и лживыми утешениями, а позволила его признаниям повиснуть в воздухе нетронутыми. Возможно, Рэдклиффа должен был потрясти тот факт, что он предпочел открыть душу мисс Тэлбот, а не Хинсли, не матери, но его отнюдь не удивил поворот, который приняла беседа. В последнее время каждую свою встречу они заканчивали одинаково – на странно высокой ноте, поделившись друг с другом самым сокровенным. Он подумал, что, вероятно, мисс Тэлбот может спросить его почти о чем угодно – и он ответит.
Рэдклифф глотнул лимонада, поморщился, найдя его крайне безвкусным, и опустил стакан.
– Такие разговоры лучше вести за бренди, – заметил он более легким тоном.
– Поверю вам на слово, – откликнулась мисс Тэлбот кротко – он не предполагал, что она способна на такую кротость. – Мой отец любил бренди больше других напитков.
– Он пил?
– Первоначальным его пороком были карточные игры, – уточнила она. – Останься он холостяком, это не имело бы большого значения – азарт, как я вижу, считается для джентльмена приемлемым. Но, впав в немилость, он не сумел должным образом приспособиться к изменившимся обстоятельствам. И с этого момента размеры долгов стремительно полезли вверх.
– Тогда он начал пить? – спросил Рэдклифф.
– Нет. Он пил и раньше. Но после смерти мамы не мог остановиться. Уверена, если бы его не убил тиф, это сделала бы выпивка.
Рэдклифф кивнул:
– И тогда все легло на ваши плечи?
– Можно сказать и так, – задумчиво ответила мисс Тэлбот. – Но рядом была Беатрис, она ненамного меня младше и очень мне помогла. И хотя наши мать и отец оставили дела в запутанном состоянии, я благодарна за счастливое детство, которое они нам дали. В нашем доме всегда звучали смех, музыка, там жила любовь.
– Должно быть, вы считаете меня слабаком, – непринужденно заметил он. – Я пытаюсь избежать ответственности, тогда как вы несете ее годами.
– Ничуть, – возразила она. – Но думаю, вам было бы полезно посмотреть на вещи проще.
– Что вы имеете в виду? – спросил он, нахмурившись.
– У вас есть титул, богатство, влияние. У вас есть родные, которые вас боготворят, и вы довольно умно их защищаете, когда даете себе труд этим заняться, – готова признать, пусть даже ваши усилия пошли мне во вред. Вы более чем способны самостоятельно выбрать, каким лордом хотели бы стать.
– Но как выбрать? – не мог не спросить он.
Китти пожала плечами:
– Просто делайте.
Он взглянул на нее. Она взглянула на него. На мгновение им почудилось, что Лондон исчез, что во всем мире остались только они – двое, их взгляд друг другу в глаза. А потом видение рассыпалось.
– Мне надо идти, – произнесла мисс Тэлбот прерывисто, словно ей вдруг перестало хватать воздуха. – Вижу, Пембертон меня ищет.
– Ах да, наш генерал, – насмешливо сказал Рэдклифф. – Сделайте все возможное, чтобы он ко мне не приближался.
– Ведите себя прилично! – шутливо одернула его Китти. – Не забывайте, вы говорите о моем будущем муже, если все сложится хорошо.
– Как будто я могу об этом забыть, – откликнулся он.
Коттедж Нетли, вторник, 5 мая
Моя дорогая Китти!
Как же мы были потрясены, получив от тебя письмо, франкированное лордом Рэдклиффом! Доставивший его почтальон изнывал от любопытства и, к сожалению, разнес эту новость по всему городу еще до полудня. Естественно, разнообразные персоны нашли поводы нас навестить в тот же день. Будь уверена, мы не проронили ни слова, но скорее от замешательства, чем из осторожности. Я знала, что ты на дружеской ноге с Рэдклиффом, но как тебе удалось настолько с ним сблизиться, чтобы попросить его франкировать письмо?
