– Прекрасная стратегическая концепция, – доносится голос англичанина, специально выделившего слово «концепшн». Сумел ли он разобрать речь адмирала, либо сам до чего-то додумался, но высказался верно: – Прекрасная стратегическая концепция – разбить противника по частям!
Застывшее лицо Того всё-таки ломается трещинками раздражения – чудится ему в похвале английского советника покровительство.
«Наша школа», как бы говорит сэр Уильям, улыбаясь со значением.
Долговязый британец придвинулся:
– Даже если у «адмирала Арктики»… – Вы слышали, как прозвали Рожественского в прессе? – не заявленный «пересвет-класс», а опознанный контр-адмиралом Мису «бородино-класс», против семи в линии ему не выстоять.
– Мне нет дела до напыщенных фигуральных титулов, – находит выход своим эмоциям озлившийся японец и мысленно соглашается: «А вот против последнего заявления не поспоришь!»
Нервно зуммерит телефон… Секунды вслушиваясь, дежурный офицер каркает:
– Сообщение из рубки телеграфа – кто-то забивает «искрой» эфир!
«Вот оно! – дыхание Хэйхатиро неожиданно сбивается – а ведь грыз ещё чёрный змей сомнения, что упоминание о русских рейдерах могло подвигнуть какого-нибудь купца с контрабандой убегать от любой тени. – Но вот оно – сомнений более нет!»
* * *
«Микаса» практически уже миновал траверс острова – очерченный край суши виделся по обильному пенному прибою с восточной, наветренной стороны. Русский же крейсер совсем замылился, да и горизонт считай навскидку – едва дотягивает до ста кабельтовых. Может, чуть больше.
Старший вахтенный офицер переглянулся с начальником штаба – командующий отдал приказ «…станем для вражеского дозорного вне пределов видимости, командуйте эскадре разворот…», но адмирал припал к подзорной трубе, сам всё видит, сам на контроле. Сейчас сам отдаст отмашку!
В этот раз с марса кричать не стали – дежурный офицер, подняв трубку телефона, неуверенно доложил:
– «Марсовые» наблюдают на два румба правее «Асамы» подозрительное затемнение, похожее на дым.
Того послушно реагирует, чуть сместив направление взгляда:
– «Асама»? С «Асамы» это видят?
– Эфир по-прежнему глушат!
На мостике «Микасы» все напряжённо всматриваются в горизонт.
Минуты тянулись, и Хэйхатиро, скосившись на хронометр, ещё раз позволил себе отвлечься: «На берег времени выползла очередная ленивая черепаха!»
– «Асама» отворачивает! – доложили с марса. – Наблюдаем вражеское судно!
– Сэр… – подал голос Пэкинхем, – господин адмирал. Это всё так похоже на классическую засаду с заманиванием. Если там окажется русский «класс-пересвет»…
«Это может стоить Ясиро Рокуро нескольких неприятных минут, – мысленно довёл Того, – его крейсер едва даст девятнадцать узлов. И „русский“, если это „Ослябя“, если у него всё в порядке с машинами, может некоторое время держать приемлемую для удачного обстрела дистанцию. Если бы не высокие волны, заливающие нижние казематы „Асамы“, можно было бы сказать, что бой на равных. Но и „на равных“ нам не нужно. Есть перевес, почему бы им не воспользоваться».
Спустя очередную порцию напряжённых минут уже можно было различить «нечто» тянущее полосу густого дыма – русский корабль держал хороший ход.
«Асама» убегал. И вот те оранжевые посверки вдали не что иное, как артиллерийская дуэль!
«Думай, думай… господин адмирал, – зло передразнил британца Хэйхатиро, – адмирал Арктики уже себя обнаружил!»
И была досада: «И мы себя обнаружили».
Заманчивый замысел провалился – увидев всю японскую броненосную армаду, Рожественский, несомненно, пустится в отступление.
«И у него два пути, а по сути один, который, к сожалению, приведёт в объятия Витгефта».
Отдавая приказ, Того уж про между прочим подумал: «Конечно, обход острова с запада уже не имеет смысла!»
После рваного адмиральского приказа «эскадре – последовательный на зюйд… ход полный…» и гортанного репетования палуба под ногами заметно поехала влево – поворот почти под девяносто градусов.
«Микаса», увлекая за собой колонну, двинул на сближение.
С дальномерного поста пошёл отсчёт дистанции. Параллельно шла оценка ситуации по «Асаме» – оценивали условное расстояние между крейсером и… Так и не понятно было, кто этот «русский».
По ходовым качествам, очевидно, что всё-таки «Ослябя». И по трём трубам, которые пока различались с трудом.
«Да, – вжимаясь в оптику, вспомнил Того, – Сотаро Мису докладывал… об обманной дымовой трубе и об обманной покраске вражеского броненосца».
Командующий почти не слышал офицера дальномерного поста, вещающего каждые три минуты. Не обращал внимания на доклад вахтенного об исполнении… Не разбирал торопливую английскую речь чего-то пытающегося донести британца.
Адмирал, стараясь придать устойчивость позе и стабилизировать подзорную трубу, считал залпы.
«Русский» бил залпами!
Были это вспышки выстрелов? Или вспышки попаданий – когда белые всплески, если снаряды падали рядом с кораблём, и те едва заметны?!
Но очевидно – «русский» бил залпами.
Списать ли на дистанцию и дурную (наплывами) видимость, но показалось – вражеские снаряды падают заметно чаще.
– Сэр! Вы тоже это заметили? – снова спик инглиш.
«Ах. Сэр Уильям… о том же! Хороший у него бинокль. Или зрение».
И тут пришло объяснение.
Марсовые «прохлопали», и «второй» вынырнул оттуда же, откуда и «первый»! Из-за острова!
– Сэр! Второй! – И с виду хладнокровный британец выдал фальцетом: – Ещё один броненосец!
«Боги! Неужели?! Неужели Рожественский сам лезет в драку! – вспыхнуло и уже более спокойно констатировало: – Что ж. Видимо, мы оба искали встречи. И оба нашли её».
Снова появился шанс «бить врага частями»!
– Наблюдаем ещё один вражеский корабль! – донеслось запоздалое от сигнальной вахты. Оживились офицеры на мостике. Лица у всех заострились злой решимостью.
– Дистанция восемьдесят кабельтовых!
И совсем громом прозвучало, когда «марсовые» известили… когда в накрученных кратностях оптики выплыл, буквально вслед второму, третий броненосец.
Теперь жёлтые лица совсем побледнели, а расширившиеся зрачки выдали притаившуюся тревогу – память о вчерашнем бое (с визгом осколков, кровью и смертями) никуда не делась. Повисла какая-то совершенно неуместная и неестественная для скорой схватки пауза.
Даже дальномерщики примолкли.
– Всё-таки… все три прошли. Арктикой. И пришли… – это прозвучало очень задумчиво и очень по-английски – мистер Пэкинхем.
