А уж потом…
На японские корабли немного заплутавший отряд вышел случайно, выскочив из полосового ливня… И видимо, обоюдно неожиданно.
* * *
Того перестроил эскадру, поставив лёгкие крейсера с наиболее минноопасного направления.
Левый траверс и хвост броненосной колонны прикрыл отряд по главе с «Якумо».
Не оглядываясь на угрозу русских миноносцев, курс был выбран прямым на Сасэбо.
Адмиральская голова на флагманском «Микасе» рассуждала в той же аргументации, что и голова кавторанга на флагманском «Выносливом».
Того посчитал, что по светлому выгадает лишние мили до метрополии. А уж по тёмному, если приспичит – тогда и предпринять курсовые уклонения.
Весь этот чёткий походный порядок был нарушен «Асамой» – сигналом на стеньгах: «Не могу управляться!»
Того не хотел терять эскадренный ход, лишь опустил до семи узлов, покуда с подошедшего «Ниссина» подавали на «охромевший» мателот канаты, заводя перлини. К тому времени препятствий работе беспроводного телеграфа уже не было, что позволяло флагману поддерживать связь с отставшими кораблями. Процедура взятия на буксир по столь дурной погоде, естественно, не могла не затянуться, превратившись в сущее мучение для боцманских команд. Наконец, после нескольких неудачных попыток крейсера двинули сцепкой.
В то время когда остальная эскадра успела уйти на мили вперёд.
* * *
Русские миноносцы выскочили из дождевого шквала на тандем «Ниссин» – «Асама», как четыре растаращившихся от неожиданности мышонка на двух ощетинившихся котов!
Четыре сереньких маленьких – на пару серых здоровенных!
Почти в упор! И от этой неожиданности, отчаянно и сумбурно почти залпом отстрелявшись, отвернули в спасительный ливневый шквал, догоняемые таким же беспорядочным от внезапности огнём!
Уходя, Елисеев… да что уж – все на русских минарях, сквозь шипение в обводах воды, во всепокрывающем гуде дождя, за остаточной японской пальбой… ожидали, вслушиваясь, пытаясь угадать хоть один взрыв от своих мин – таким желаемым результатом!
И вроде бы даже расслышали…
И само собой перезаряжались, намереваясь провести повторную атаку.
Но ни до сумерек, ни позже в ночном барражировании по предполагаемому курсу противника так никого и не обнаружили.
Уж честно выкатав уголь, повернули к Квельпарту.
* * *
Не успей на «Асаме» перерубить «концы», там бы вся служба крейсера и закончилась.
Мины в сталкивающихся волнах и без того повели себя совершенно непредсказуемо…
…видели – как два смертельных веретена прошли носом крейсера…
…слышали тычок в борт на баке – неразорвавшейся…
…и валились с ног – от встрявшей следом, сработавшей, как надо!
* * *
Две шифротелеграммы (с «Ниссина»: «…подверглись нападению двух вражеских миноносцев»… и с «Асамы»: «…атакован шестью дестройерами, имею пробоину ниже ватерлинии, судно на плаву») были сколь лаконичны, столь и противоречивы. Во второй угадывался характерный экспрессивный подтекст!
Получив сообщения, Того проклял!.. В который раз!.. И русских миноносников, в частности, за отсутствие здравого смысла, бросившихся в дневную атаку!
Вынужденный, ввиду неумалённой опасности, предпринять ряд курсовых уклонений.
По кораблям эскадры взвыла минная тревога!
А дождь уже вовсю сливал тучное небо в море… косыми, гуляющими ветром струями!
Темнело, сумеречно скрадывая, грезя в ливневой густоте дымами и тенистыми силуэтами вражеских миноносцев! И мнились сигнальщикам гортанными окриками, что «там – за кормой!», что «там – по траверсу»!
И серая эскадра, ныряя в полосы широкого дождевого фронта, петляла размашистыми переменными галсами.
На одной из таких эволюции вдруг обнаружили, что отстал «Сикисима».
* * *
Уже трижды… и более раз с броненосцев открывали противоминную стрельбу по теням. И даже рапортовали, и, судя по этим рапортам, все наличные миноносцы гайдзинов утоплены!
Однако бросавшиеся в поиск лёгкие крейсера всякий раз никого не находили, и бдительность продолжала терзать бессонницей сигнальные вахты и расчёты противоминных орудий.
С приходом густоты ночи тени исчезли. А находящийся почти в сомнамбулическом состоянии адмирал всё никак не мог уснуть. Уже трижды… и более раз самолично запрашивал радиотелеграфную рубку.
И ждал!
Слушая завывание ветра и шум дождя. Усталые рапорты штабных офицеров. Короткие «точки-тире» дозорных крейсеров Дэвы. Контрольные «шифры» где-то отставших «Ниссина» и «Асамы».
И молчание «Сикисимы».
* * *
Три потрёпанных броненосца пришли в Сасэбо рано утром.
«Якумо» немного ранее, ещё на траверсе островов Гото отсалютовав флагману, отделился от эскадры и направился в ремонтные доки Куре.
«Ниссин» и «Асама» объявились позже, встреченные портовыми буксирами на рейде.
Равно, как спустя ожидаемые сроки телеграфом вышел на связь и привёл свои броненосные крейсера Камимура… и уж затем, добрав угля вместе с бронепалубниками Дэвы, вновь сформированным отрядом был отправлен на поиски, разведку и дозор.
Понимая, какую картину у Квельпарта, скорей всего, увидят разведчики Дэвы, оставить без внимания факт близости вражеских эскадр и отрядов Того не мог.
По-прежнему оставался вопрос, куда вообще двинут русские адмиралы – обратно в Порт-Артур или во Владивосток?
Уже в море Камимуру и Дэву срочной телеграфной шифровкой ждала коррекция!
В гавань Сасэбо ещё одним потрёпанным свидетельством войны зашёл авизо «Тихая». Рассыльное судно вице-адмирала Уриу доставило очередные неприятные новости.
Две новости! Первая – владивостокские крейсера прошли мимо дозорной сети Уриу. Можно даже сказать, «прорвались», так как имел место быть короткий бой… на встречных, расходящихся, догоняющих курсах. Второй плохой новостью было то, что в составе русского отряда оказался крейсер первого ранга «Богатырь», долженствующий по данным разведки всё ещё пребывать ремонтом в доке.
Причина, почему 23-узловый «Богатырь» не стал догонять и добивать заведомо слабого и более тихоходного «Тихаю», виделась лишь в одном – владивостокцы спешили!
Спешили на соединение с Рожественским и Витгефтом!
И пусть корабли русских эскадр прошли через бои и имели повреждения, случилось то, чего так хотел не допустить японский адмирал – враги собрали все свои морские силы в кулак.
С учётом имеющихся фактов перехватить «владивостокскую» тройку восточнее Чеджу Камимуре и Дэве уже не удавалось. Более того, теперь им следовало опасаться встретить объединённый и более сильный русский отряд.
