У него также сложилось впечатление, что некоторые члены клуба избегали общения с Маркусом. «Если это действительно так, — рассуждал он, — то как крестный вообще сумел попасть в эту компанию?» Комитет «Лифорд-Кей» был широко известен своими фокусами. Не раз они заставляли потенциальных кандидатов ждать десятилетиями, прежде чем отклонить их заявки.
За обедом Маркус пребывал в состоянии раздражительной рассеянности и едва обращал на крестных детей внимание. Мэри, которая сидела рядом с ним и несколько раз предпринимала безуспешные попытки завязать разговор, искренне верила, что в том была ее вина. Чарли спросил Сэффрон, знает ли она кого-нибудь из Шотландии, она сказала, что была там всего один раз с матерью и ее приятелем. В обычной ситуации Чарли воспринял бы это как признак колоссального социального неравенства, но для Сэффрон он был готов сделать исключение. Раз уж все девочки мечтали о шотландском высшем обществе, то он мог стать ее проводником в мир элиты. Чарли предложил ей приехать в Арднейсаг на бал, но Сэффрон не сумела по достоинству оценить оказанную ей честь и ответила, что не имеет особого желания ехать в Шотландию. Стюарт, до того не проронивший ни слова, почувствовал, что его шансы несколько возросли. Джеми, который прочитал где-то, что женщины возбуждаются, если очень долго смотреть на их губы и не заглядывать в глаза, опробовал эту методику сначала на Сэффрон, затем на Клейборн. Оба раза без особого результата.
Все неделя на Багамах прошла так же, как первый день. Джеми и Чарли проводили время за ловлей рыбы или ныряли с аквалангом.
Стюарт, который вскоре начал получать удовольствие от отрицания снобизма клуба «Лифорд-Кей», отказывался подписывать счета за купание в бассейне и плавал в открытом море, каждый день преодолевая все большее расстояние. Он всегда плыл уверенно и спокойно. Да и куда ему было торопиться? Дома его не ждало ничего, кроме идиотских замечаний Чарли Крифа. Он пользовался своим уединением, чтобы подумать о Сэффрон, которая все больше и больше завладевала его мыслями. Она казалась ангелом. Богиней. Не было ни малейшей надежды, что она когда-нибудь заинтересуется простым парнем из Сметика, — но он продолжал верить.
Мэри и Абигейль каждое утро играли в теннис с красивым профессионалом из Дании, но Мэри думала только о Чарли. Услышав, что он пригласил Сэффрон в Шотландию, она поняла, что ее сердце разбито, впрочем уже не в первый раз. Мэри привыкла, что в школе ее никто не замечал. Она всегда оказывалась в тени более симпатичных и популярных девочек, но она не унывала. Добрая от природы, Мэри всегда жила ожиданием того, что в один прекрасный день ее жизнь изменится к лучшему.
Как-то днем, когда солнце еще стояло очень высоко, Мэри бродила по песчаным дюнам, надеясь случайно встретиться с Чарли, и практически споткнулась о Сэффрон. Та вздрогнула и с виноватым видом зарыла сигарету в песок.
— Прости, пожалуйста, — сказала Мэри, покраснев, — я не думала, что тут кто-нибудь есть.
Она не знала, о чем говорить с Сэффрон, которая выглядела как настоящая фотомодель, и решила поскорее ретироваться.
— Не хочешь закурить? — Сэффрон протянула ей пачку.
— Ой, нет. Спасибо.
Сэффрон улыбнулась:
— Я всегда прихожу сюда, чтобы выкурить сигарету после обеда. Ладно, будем откровенны, три или четыре сигареты. Я как-то спросила Маркуса, не возражает ли он против того, что я буду курить у него дома, и он ответил, что возражает. Пожалуйста, не выдавай меня, ладно?
Мэри кивнула, но мысль о том, что ей предстоит обманывать крестного, была для нее очень неприятна.
— Ты хорошо его знаешь? В смысле — Маркуса, — спросила Сэффрон, закуривая снова.
— Нет, не очень. Он друг моего отца. Или когда-то им был. Не думаю, что они теперь часто встречаются. — Мэри смутилась. Она не знала, как получилось, что Маркус Брэнд стал ее крестным отцом. Папа очень часто говорил о нем, но тот ни разу не приходил к ним домой. В день конфирмации
[9] он пришел только на церковную службу. — А ты? Твои родители, наверное, очень дружат с ним?
— Ты шутишь? Я видела его только один раз — когда мы были на каникулах во Франции.
— А как же он стал твоим крестным отцом?
Сэффрон пожала плечами:
— Амариллис — это моя мама — сказала, что у него были какие-то дела с моим отцом до моего рождения.
— Они еще общаются?
— Бог его знает. Я не видела отца уже тринадцать лет. Он ушел от нас. Кажется, теперь он живет где-то в Ирландии.
Мэри стало неудобно. Она так любила своего отца, что не могла представить, как бы жила без него.
— Прости, мне не хотелось совать нос в чужие дела.
Сэффрон медленно выпустила дым:
— Не велика беда. Я почти его не помню, он бросил нас, когда мне было два года. Поначалу он приезжал к нам в гости, но потом перестал. Я даже не знаю, чем он теперь занимается. Наверное, он цыган или что-то в этом роде.
Мэри сидела на горячем песке и пыталась понять, как Маркус мог познакомиться с ирландским цыганом.
— Но нам всем здорово повезло, что у нас такой крестный отец, верно? — сказала она. — Он очень щедрый.
— Тебе не кажется, что все это немного странно? — ответила ей Сэффрон. — Нет, конечно, тебе не кажется. Забудь. Просто у меня был уже кое-какой печальный опыт подобных путешествий, и, должно быть, я стала циничной, вот и все.
Появление Маркуса за столом всегда было трудно прогнозировать. Большую часть времени он проводил в своем кабинете. Как он сам объяснял, вел важные переговоры о покупке марганцевой шахты в Мексике. Иногда появлялся его адвокат Дик Матиас с кипой документов на подпись. Абигейль, крайне чувствительная к проявлениям пренебрежительного равнодушия, заметила, что когда он приходил на обед или на ужин, то всегда садился между Сэффрон и Клейборн и ни разу не присел рядом с ней.
Однажды Маркус объявил, что в честь их последнего вечера на острове собирается устроить праздник на пляже за домом, и пригласил шумовой оркестр
[10], который миссис Майлс каким-то чудом нашла в Нассау. Джеми повернулся к Чарли:
— Вот оно. Мы начинаем сегодня, после барбекю.
— Но как?
— Я же говорил — коктейль в коттедже. Они просто ждут, пока мы возьмем их.
Чарли кивнул. Он немного сомневался, что их отношения с Сэффрон продвинулись достаточно для того, чтобы она ждала, когда же он овладеет ею, но ему не хотелось делиться своими опасениями с Джеми — на время этих каникул Сэффрон считалась девушкой Чарли. Да и потом, кто поймет этих женщин? Сначала они отшивают тебя, а через минуту уже готовы засунуть язык тебе в глотку. Так, по крайней мере, думал Чарли, исходя из собственного небогатого опыта.
