— Ты ведь не сказал ему, где я?
— Я только сказал, что вы сейчас где-то на юге Франции ищете себе дом. Я не назвал ему гостиницу.
Чарли обреченно вздохнул:
— Спасибо тебе, Валерий, тупой коммунист! Послушай, я вылетаю в Москву первым же рейсом. Надеюсь, уже сегодня вечером. Постараюсь вылететь из Ниццы или, если не получится, из Парижа. До этого времени ты должен всех успокаивать, не позволяй им забрать деньги из фонда. Это ясно? Если Ян Крукшанк позвонит тебе снова, скажи ему, что ты ошибся и что я был не на юге Франции, а в Сургуте.
С белым, как бумага лицом Чарли повалился на диван.
— Вот теперь, — сказал он Миранде, — мы действительно крепко влипли. Насколько я понимаю, Россия готова вернуться в каменный век. Мне пора в Москву.
— Только не сегодня, — ответила она, все еще лежа в постели. — Ты никуда не поедешь, пока мы не осмотрим тот дом в Сен-Пол-де-Венс. Буби все организовал, мы сегодня обедаем с владельцем и играем с ним в теннис. Знаешь, Чарли, иногда ты бываешь таким безрассудным. Д ля тебя нет ничего, кроме твоей работы. Ты только о ней и думаешь. А теперь не мог бы ты принести из ванной салфетку и вытереть кофе, который повсюду разлил?
По дороге в Москву Чарли никак не мог отделаться от дурных предчувствий. Он покупал все газеты, попадавшиеся ему на глаза, и видел, что события развивались по наихудшему сценарию. За прошедшие сутки рынок упал еще на восемь процентов. Президент Ельцин продемонстрировал решительный настрой, уволив главу министерства по налогам и сборам Александра Починка за то, что он не смог собрать миллиарды долларов налогов с крупных корпораций. Широко разрекламированные рейды российской налоговой полиции с бронежилетами и автоматами Калашникова имели отношение только к небольшим и средним компаниям, следовательно, их результаты никак не могли повлиять на общую картину. За последние четыре дня иностранные инвесторы отозвали из России более семисот миллионов долларов, а выход на рынок одной из крупнейших государственных нефтяных компаний «Роснефть» окончился полным провалом — никто не желал приобретать ее акции. Шахтеры, которые не видели зарплаты несколько месяцев, перекрыли Транссибирскую железную дорогу, чтобы привлечь внимание общественности к своему отчаянному положению. Перед тем как исчезнуть на даче, президент Ельцин выступил с заявлением, которое цитировали все информагентства. «В России нет никакого кризиса», — сказал он…
Первая мысль Чарли была о том, как ухудшение ситуации скажется на его собственных премиях и доходах. С какой бы стороны он ни пробовал рассматривать эту проблему, результат всегда оказывался удручающим. Если все будет продолжаться в таком же духе, то через несколько дней суммарная капитализация целого Нижнего Новгорода станет меньше стоимости среднего европейского банка.
Теперь он сомневался, что в ближайшем будущем кто-либо из инвесторов захочет подойти к России ближе, чем на миллион миль. Не меньше проблем ожидалось с уже имевшимися вкладчиками его фонда. Надежды расплатиться вскоре по кредитам за Олд-Тестбери-Холл и Аппер-Филлимор-Гарденс неожиданно стали совершенно нереальными. Он даже не знал, как рассчитаться со своими работниками в этом месяце — ведь все банки были закрыты, а система пошла вверх дном. Вечером по Си-эн-эн сообщили, что президент Ельцин сегодня звонил канцлеру Германии Гельмуту Колю, президенту Франции Жаку Шираку и Тони Блэру, чтобы попросить у Международного валютного фонда пятнадцать миллиардов долларов на поддержание рубля.
В течение первых двух недель после возвращения
Чарли в Москву объем фонда упал со ста шестидесяти миллионов фунтов до двадцати. Чарли поражался отсутствию чуткости и понимания со стороны тупых швейцарских адвокатов и бестолковых немецких инвесторов, которые всего месяц назад уговаривали забрать у них все деньги и поднимали в его честь хвалебные тосты. Американцы были ничуть не лучше. Двое из них уже пригрозили ему судебным преследованием за то, что он принял их инвестиции, не уведомив должным образом о возможных рисках. Когда ему удалось дозвониться до Лондона, Миранда первым делом сообщила, что они непременно должны осмотреть еще одну виллу, которую продавал певец Ник Блэкуотер. Миранда показалась Чарли довольно нервной. С новорожденной Леонорой на руках она занималась подготовкой к приближавшемуся пятому дню рождения Марины,
— И кстати, большое спасибо, что ты ничем мне не помогаешь, — заявила она.
— Прости, дорогая, по мне сейчас тоже не сладко приходится. У меня столько проблем!
— Ведь ты приедешь на день рождения Марины? Ты нужен мне здесь, чтобы проконтролировать выпивку.
— Выпивку? Я думал, это детский праздник. Они все будут пить морс, а не коктейли. И когда у нее день рождения?
— В ближайший четверг, сколько раз я могу повторять тебе это? Приглашены сорок детей, их матери и нянечки. Будет очень мило с твоей стороны, если ты сможешь предложить взрослым по бокалу «Пиммза»
[30]. Буби обещал мне помочь, но он один не сможет справиться.
Чарли уже так устал, что готов был согласиться на все:
— Хорошо, дорогая. Я приеду, обещаю.
— Отлично. У меня будет для тебя еще одно поручение. Если бы ты смог привезти несколько больших банок русской черной икры — только самой лучшей, — то Маха приготовила бы из нее какую-нибудь закуску.
Автомобильная компания «Белгравия-Лимузин», услугами которой Чарли чаще всего пользовался для своих поездок в Лондон, переживала засилье иранских водителей. Но Чарли не очень-то огорчило то обстоятельство, так как полное незнание лондонской карты компенсировалось в их случае достойным внешним обликом. Чарли любил рассказывать всем, что эти водители раньше служили в специальной полиции иранского шаха.
Но сегодня они объехали Барбикан вдоль и поперек, прежде чем нашли нужный адрес. Чарли не хотел опаздывать, хотя и не видел смысла приезжать вовремя. Сама идея предстоявшей встречи выводила его из себя. Он был зол на Яна за то, что тот, скорее всего, обвел его вокруг пальца, он был зол на Стюарта Болтона, который связался с «Крукшанк и Уиллис» с единственной целью — унизить его, Чарли.
Чарли отказывался верить, что его друг Ян пошел на такое. Каждый раз, когда Ян и Камилла приезжали в Олд-Тестбери-Холл, их размещали в желтой спальне, которая по комфорту уступала только хозяйской. Камилла была одной из крестных матерей Пелхема. Именно Чарли познакомил Яна с Маркусом Брэндом, благодаря чему компания заработала миллионы. Предательству Яна не могло быть ни оправдания, ни прощения.
Наконец Чарли удалось найти квартал, где, судя по всему, обосновался Стюарт. Поднимаясь на одиннадцатый этаж в желтом лифте с зеркальными стенами, Чарли думал, что эта бездушная и старомодная обстановка как нельзя лучше подходила Стюарту. Сам дом напоминал больницу. Чарли всегда было интересно узнать, что за чудаки живут в Барбикане. Теперь он знал ответ: чудаки вроде Стюарта Болтона.
