В общем, добровольцы нашлись. И через минуту Никас в последний раз поклонился мне с кормы своей фелюги, бестрепетной рукой направив ее в сторону турецкой гавани. За ним тут же последовала другая, а следом двинулись и мы. Вообще брандерам довольно редко получается сцепиться с вражескими кораблями. Гораздо чаще тем удается сманеврировать, однако это разрушает их строй и деморализует экипажи. В общем, оружие это весьма своеобразное и ни разу не вундерваффе, но и бесполезным его тоже не назовешь.
Тем временем на турецких кораблях все еще готовились к бою. Трудно сказать, было ли это следствием того, что османские моряки по своему обыкновению ночевали на берегу, или же в силу общепризнанной медлительности османского флота, но когда легкие суденышки, подгоняемые утренним бризом, уже прошли половину пути между нашими эскадрами, те еще даже не начали движения.
– Пожалуй, ваш план может и удасться, – заметил вставший к штурвалу Петерсон.
– А ты сомневался?
– Будь это датчане или шведы, я не поставил бы на брандеры и медного крейцера. Но турки просто позорно медлительны!
– И не только. Посмотри, какой нелепой кучей они стоят, им просто некуда уворачиваться!
В этот момент командующий турецкой эскадрой как будто услышал меня и приказал своим подчиненным начать движение. Добрых пара сотен весел почти одновременно ударила по волнам, пытаясь привести в движение свои огромные корабли. Более узким, чем их флагман, каторгам это удалось относительно легко, и скоро их хищные силуэты заскользили среди водной глади. Но вот широкая и неповоротливая мавна, казалось, застыла на месте, несмотря на отчаянные усилия гребцов.
Между тем фелюги неотвратимо приближались к вражескому флоту. Как и следовало ожидать, первым покинул свой корабль экипаж третьего брандера. Кое-как закрепив руль, греки и сопровождавшие их солдаты пересели в маленькую лодчонку и энергично погребли в сторону шедшего следом за ними судна. Что касается Ржевского и Теодоракиса, то они продолжали движение, явно выбрав своей целью турецкий флагман.
– Это разумно, – кивнул внимательно наблюдавший за всеми этими перипетиями Петерсон.
В этот момент на османских кораблях загремели пушки. Судя по всему, их реисы решили не рисковать и попытались уничтожить брандеры на подходе или хотя бы лишить их хода, сбив мачты или паруса.
По крайней мере, с одним это удалось. Удачно пущенное ядро пробило косой латинский парус на шедшей первой фелюге, после чего та начала терять ход.
– Твою ж мать! – выразил я всеобщий настрой.
– Кто это? – загомонили внимательно следящие за развитием событий моряки.
– Ну-ка по местам! – неожиданно вызверился на них норвежец, заставив зевак вернуться к своим обязанностям.
Не потерял управление только брандер, ведомый Никасом. Обойдя неудачливых товарищей, ловкий грек ухитрился развернуться и неожиданно повел свою фелюгу не на мавну, а на оказавшуюся ближе всех к нему каторгу. Не ожидавшие подобной подлости турки принялись стрелять из всего, что только было у них под руками от ружей и луков до легких кулеврин. За дальностью расстояния мы не могли видеть все подробности, но, судя по всему, Теодоракис сумел-таки ударить осману в борт и зацепиться.
Те в свою очередь старались отпихнуть от себя начавший разгораться гостинец, но пока безуспешно. Брошенная первой фелюга спокойно прошла мимо расступившихся турок, не причинив тем никакого вреда. Впрочем, нельзя было назвать атаку совсем уж неуспешной. Уворачиваясь от наших сюрпризов, враг так и не сумел построиться в боевой порядок, и теперь против нашего клина, на острие которого шла «Святая Елена», находилось какое-то рваное недоразумение.
Кроме отставшей мавны, нам противостояли только три каторги из пяти. Остальные все еще мешкали, причем если на одной тщетно пытались затушить разгоравшийся пожар, то другая просто старалась держаться подальше от боя. Первыми огонь открыли турки. На каждом их корабле была внушительная батарея из пяти орудий, одной из которых – куршейное было крупнокалиберным. Посланное ими в нашу сторону ядро пролетело мимо, подняв высокий столб воды примерно в тридцати саженях от нашего борта. Остальные четыре пушки выпалили ничуть не лучше, так что единственным уроном, полученным нами, был расщепленный удачным попаданием фальшборт.
Вторая каторга вообще стреляла по идущей справа от нас галере «Волга», но удачно или нет, пока что было неясно.
Мы в ответ молчали, продолжая сокращать расстояние, намереваясь пройти между двумя вражескими кораблями и расстрелять их бортовыми залпами. Впрочем, это явно не входило в планы турецких реисов, потому что, едва развеялся дым от выстрелов, они тут же принялись пятиться назад, стремясь отойти под прикрытие флагмана.
– Два румба влево! – скомандовал я. – Будем есть слона кусочек за кусочком.
– Есть, – отозвался Петерсон, налегая на штурвал.
Наш галеас довольно быстроходен под парусами, поэтому, несмотря на все усилия вражеских гребцов, дистанция быстро сокращалась, и скоро мы подошли практически на расстояние пистолетного выстрела. Османский экипаж, как это и положено, высыпал на верхнюю палубу, готовясь к абордажу. Судя по всему, они еще не знакомы с убойным действием наших «грифонов». Что же, пора просветить наших оппонентов о пагубности подобной тактики.
– Подрезай их нос. Огонь!
Слитный залп восьми крупнокалиберных орудий, на мгновение оглушив всех находящихся рядом, послал в скопище вражеских солдат целое облако чугунной картечи. Ни деревянные фальшборты, ни стальные доспехи не могли никого уберечь на таком расстоянии, так что когда развеялись клубы дыма, на палубе противника виднелись только залитые кровью трупы моряков и янычар.
– Паруса долой, весла на воду!
Насколько «Святая Елена» хороша под парусом, настолько же она тихоходна и неповоротлива на веслах. На корабль сразу же будто накинули узду и запрягли в гигантский плуг. Случись драться с галерами один на один, они просто атаковали бы нас с разных сторон, как собаки медведя. И единственное, что могло нас спасти, это мощная артиллерия, о которой османы пока что не могут даже мечтать.
Вероятно, турецкие реисы хорошо знали, на что способен галеас, а потому не лезли на рожон, обстреливая нас с дальней дистанции, после залпа тут же отходя назад. Для наших же короткоствольных «грифонов» расстояние было великовато. Зато мы упорно шли вперед, время от времени отмахиваясь от настырных противников картечью и ядрами. Наши галеры двигались следом, периодически добавляя рев своих пушек в гремящую вокруг какофонию звуков.
Навстречу нам также неторопливо двигалась мавна. Судя по всему, судьба сражения должна будет решиться в артиллерийской дуэли, в которой станет ясно, у кого крепче нервы и сильнее артиллерия.
Когда вражеский флагман подошел уже достаточно близко, на его пути внезапно оказалась всеми забытая фелюга Ржевского. То есть она так и болталась на том месте, где лишилась хода, просто до сих пор на нее никто не обращал внимания.
