Виллы в горах; небольшие фермы около Рима. Довольно значительное число состоятельных римлян, однако, предпочитает укрываться от летней жары в горах; в самом деле, есть много богатых торговцев, чьи дела не дают им возможности удаляться от города на многие десятки миль, а также другие, которые держат пригородные виллы для случайных выездов на них из города, позволяя себе отправляться на морское побережье или в Апеннины лишь на те месяцы, когда суды не работают, а сенат забывает собираться на свои сессии. Кальв, как мы уже видели, владеет одним поместьем, которое расположено далеко на севере страны, около одного из италийских озер (здесь он может бывать только в редких случаях), другим – которое рядом с Баули, неподалеку от Байи, также навещаемым нечасто, третьим – в холмах Этрурии (его регулярным убежищем в жаркую погоду) и четвертым – довольно простой фермой, находящейся в нескольких милях вверх по реке Анио, близ города Тиволи.
Последнее имение, расположенное довольно близко от Рима, чем сенатор любит похвастать, может поразить своей поистине спартанской простотой. Ему нравится, что его курятник находится совсем недалеко от мегополиса, что там же разводят гусей и других разнообразных птиц, есть большой огород и что его villicus (управляющий фермой) почти ежедневно поставляет в городской особняк хозяина свежайшие продукты. Как можно предположить, еще больше его радует то, что в теплицах под защитой такого дорогого, но хорошо известного стекла в прохладное время года вызревают редкие фрукты, а также многочисленные цветы – розы, фиалки, нарциссы, гиацинты и лилии, которые тоже отправляются в Рим, когда его clarissimus’а устраивает банкеты. Эта ферма рядом со столицей вряд ли представляет собой тот укромный уголок, в котором предпочитает укрываться Кальв, хотя многие из римских писателей, подобно биографу цезарей Светонию, уединяются в своих скромных пригородных поместьях, «достаточно больших, чтобы вместить там их фантазии, но не настолько больших, чтобы они разбежались по сторонам». Там, в собственных поместьях, они занимаются литературными трудами, «избавившись от своих головных болей и лениво гуляя по уединенным тропинкам», что не мешает им в любой момент связаться со своими друзьями в городе.
Большие поместья среди холмов: вилла Плиния в Тоскане. Большое поместье с виллой в горах стало обычным местом уединения и наслаждения для Кальва, его благородной Грации и их столь же исключительных детей. Подобные поместья, как можно заметить, расположены не в окружении грандиозного горного пейзажа. Истинные римляне предпочитают жить среди раскидистых равнин, сочных лугов и тучных плодородных полей.
Лукреций радовался тем счастливым моментам, когда он мог «прилечь под сенью бегущих вод в густой тени крон деревьев», а Вергилий желал «всегда любить тучные поля и ручьи, что текут среди долин». Адриан отличался от них тем, что предпочитал высокие горы вроде Этны ради открывающихся видов. Обычные сенаторы не жаждали отдаляться от столицы на большее расстояние, чем то, которое они могли бы комфортно преодолеть в своих легких двуколках (cisium) или, покачиваясь, несомыми в своих паланкинах.
Посетить тосканскую виллу Кальва можно довольно просто. Она представляет собой, по сути, поместье, которое сенатор приобрел несколько лет тому назад у наследников молодого Плиния. Некоторые изменения в ее дизайне и необходимый ремонт были проведены после покупки, и никакие наши слова не могут лучше сочинений ее бывшего владельца объяснить, почему жизнь кажется очень приятной тем, кого Юпитер или Судьба наделили богатством в эту эпоху империи
[405].
Очаровательное расположение виллы Плиния. «Эта моя собственность, – писал Плиний, – находится прямо у подножия Апеннин, в месте, которое является самым здоровым из наших горных хребтов. Зимой воздух здесь холодный и даже морозный; мирты, оливы и тому подобные деревья, которым требуется постоянное тепло, в этом климате не растут, хотя лавр обычно процветает. Но летом жара здесь чудесным образом смягчается; всегда веет легкий ветерок, и прохладный зефир весьма редко когда уступает место резким порывам ветра. Мне не приходилось видеть более живописных окрестностей, чем в этом районе…
Местность представляет собой огромный амфитеатр, созданный природой, с широко раскинувшейся у подножия равниной, окруженной цепями холмов, поросшими древними и высокими лесами. В них водится множество дичи, тогда как ниже по склонами гор протянулись заросли кустарников, между ними лежат пласты плодородных почв, посеянные на которых зерновые дают богатые урожаи. Еще ниже по склонам сплошной полосой протянулись виноградники, окаймленные полосами рощ. Затем вы можете спуститься на раскинувшиеся луга и поля, слой плодородной почвы на которых столь глубок, что только самые сильные волы могут тащить плуги, вспахивая его. Луга усыпаны различными цветами и дают отличный клевер и другие травы, всегда нежные и сочные…
По центру этой равнины протекает Тибр. Здесь он судоходен для судов, которые доставляют вниз по течению в Рим зерно зимой и весной, поскольку летом его русло представляет собой сухое ложе. Обозревая окрестности с высот, вам может представиться, что вы видите не столь уж большое пространство земли и полей, но расстилающиеся перед вами ландшафты являют собой исключительные красоты…
Хотя моя вилла расположена у подножия холма, вид от нее открывается столь же прекрасный, как если бы она находилась на его вершине, подъем же к ней весьма ровен и совершенно незаметен. За ней вздымаются в небо Апеннины, и хотя они находятся от виллы на довольно значительном расстоянии, но даже в безоблачный день наше место с холмов всегда овевает мягкий ветерок, смягчающий жару…
Террасы виллы; колоннады; летние домики и спальные комнаты. Большая часть дома обращена к югу, так что утром солнечные лучи вливаются в него сквозь открытую галерею, достаточно широкую и длинную, чтобы вместить ряд апартаментов и старомодный холл. Перед галереей тянется терраса, ограниченная рядом кадок с деревьями, от нее спускается откос из торфа с фигурами животных по обеим сторонам, под которые подстрижены кустарники в кадках. Там, где кончается откос и начинается земля, растет акантовое дерево, листья которого столь мягки, что я называю их жидкими. Мимо аканта проходит дорожка, обсаженная вечнозеленым кустарником, подстриженным в виде различных фигур; дорожка эта выходит на круглое поле для занятий спортом в виде цирковой арены. Вокруг поля – «фигурные» деревья в кадках и карликовые кустарники, постоянно подстригаемые
[406]. С искусственной красотой только что описанных парковых растений соперничали своим естественным очарованием раскинувшиеся здесь же луга.
У начала галереи несколько выступал вперед триклиний, сквозь открытые двери которого можно было видеть уже описанную террасу, луг и сельскую местность вдали. Почти точно против центра галереи располагался летний домик с небольшим открытым пространством в центре, затененным четырьмя большими платанами. Между ними играл струями мраморный фонтан, брызги которого орошали корни платанов и траву, росшую вокруг…
