Притом что ТПО выстраивает похожую линию когнитивно-поведенческой терапии, основной упор в ней делается на том, чтобы распутывать вербальные узлы клиентов, «ослабляя узы самого языка». Вместо активно-директивного оспаривания того, что в РЭПТ называется дисфункциональными и иррациональными убеждениями, в ТПО используются другие инструменты когнитивно-эмоционально-поведенческой терапии, такие как метод философской оценки, анализ преимуществ и недостатков, ментальные практики и прием использования метафор. Недавно я провел анализ формулировок Хейса (ТПО и ТРФ) и написал статью о том, что они вполне совместимы с РЭПТ.
К такому же заключению пришли Чиаррочи, Робб и Гудшелл (из публикаций в печати), которые прошли обучение по ТПО и использовали РЭПТ в своей практике. Мы считаем, что школы ТПО и РЭПТ могут быть интегрированы, но Хейс (в своих статьях) придерживается другого мнения.
Главное, на что я хочу обратить внимание в этой главе, – это то, что терапия принятия и ответственности полностью соответствует своему названию. Как инновационная форма когнитивно-поведенческой терапии, она ставит перед собой цель помочь клиентам обрести безусловное принятие себя. Приверженцы этой школы полностью подтверждают буддийскую точку зрения о том, что «основной характеристикой человеческой жизни является страдание». Но люди обладают способностью сводить свои страдания к минимуму – достаточно начать анализировать то, как они сами создают свои проблемы, и сделать выбор в пользу отказа от них. С помощью методов ТПО можно понять, какие вербальные процессы являются деструктивными, и «работать над тем, чтобы изменить или улучшить их содержание».
Как ясно следует из ее названия, в основе терапии принятия и ответственности лежит философия, которая гласит, что «истина всегда локальна и прагматична». «Мы считаем, что истинно то, что дает результат». Три цели ТПО – «интерпретация, прогнозирование и воздействие». Упор делается на борьбу с ригидным поведением, вызванным чрезмерным подчинением социальным правилам. ТПО призывает клиентов и терапевтов к безусловному принятию себя (БСП), других (БПД) и жизни (БПЖ), несмотря на все страдания, которым подвержены все люди во всем мире. В терапии ТПО вполне определенно и настойчиво говорится о целесообразности всех упомянутых форм принятия, и именно поэтому я считаю, что она во многих отношениях совместима с РЭПТ и может быть интегрирована с последней (Ellis).
Приведу яркий пример того, как ТПО выступает на стороне БПД: «Одна из самых элегантных форм принятия – прощение… Однако дар прощения не преподносится кому-то другому. Отпустить то, что произошло, – не значит облагодетельствовать того, кто поступил плохо. В первую очередь, это подарок самому себе». Bien!
[47]
Так же как и РЭПТ, ТПО требует особой приверженности со стороны терапевтов и клиентов. В рамках этой терапии проявление психических расстройств объясняется биологической предрасположенностью, природой человеческого языка и сложным контекстом среды. В связи с этим ТПО считает, что дисфункциональное поведение изменить трудно. Кроме того, она требует от человека не только фундаментального и регулярного пересмотра ценностей и жизненных принципов, но и непрерывного получения нового опыта для закрепления тех из них, которые окажутся наиболее эффективными. Мы опять видим сходство с РЭПТ: для обретения и поддержания эмоционального здоровья необходима постоянная практика и работа над собой – возможно, до конца жизни!
В сборнике «Осознанность, принятие и отношения: выход за рамки традиционной когнитивно-поведенческой терапии»
[48], который вышел под его редакцией, Хейс признает тот факт, что многие специалисты, внедряющие в практику инновационные виды когнитивно-поведенческой терапии, применяют и адаптируют методы разных школ. Антология включает в себя статьи таких известных психотерапевтов, как Зиндел Сигал, Джон Тисдейл, Роберт Коленберг, Т. Д. Борковец, Г. Теренс Уилсон и Г. Алан Марлатт.
Притом что эти авторы и их коллеги во многом отдают предпочтение ТПО и лежащей в ее основе теории реляционных фреймов, они также разрабатывают и внедряют свои собственные концепции и методы работы. Так как Хейс соглашается с тем, что такие инновационные техники могут быть интегрированы с ТПО, мне кажется странным, что он отрицает возможность интеграции с РЭПТ, несмотря на то что последняя намного ближе к ТПО, чем некоторые формы терапии перечисленных выше авторов.
Я не смогу включить в эту книгу полный обзор всех глав сборника «Осознанность, принятие и отношения», в которых упомянутые выше терапевты и их коллеги пишут о важности БСП, БПД и БПЖ. Прочтите и убедитесь сами. Но я рад видеть, что современная когнитивно-поведенческая терапия успешно развивается в этом направлении. При таких темпах принципы безусловного принятия себя, других и жизни в скором будущем прочно войдут в теоретическую базу когнитивно-поведенческой терапии и станут ее рутинной практикой. Судя по всему, время безусловного принятия действительно близко!
Глава 22. Экзистенциальная тревога и как ее побороть с помощью мужества быть
Как утверждают Кьеркегор, Хайдеггер, Сартр и другие ведущие экзистенциалисты, человеку свойственно испытывать экзистенциальную тревогу – нередко в крайней форме. Верно ли это? Если да, то можно ли ее уменьшить или устранить, имея, например, мужество быть?
Через экзистенциальный кризис, по всей вероятности, проходит практически каждый из нас. Философы-экзистенциалисты часто обходят стороной причины того, почему это происходит, но я попытаюсь в них разобраться. Итак, приступим!
Судя по всему, мы уже рождаемся и воспитываемся с противоречивыми установками.
1. По своей природе мы во многих отношениях инертны, а так как в младенческом возрасте не можем позаботиться о себе сами, то на нейронном уровне обучаемся еще большей пассивности.
2. По мере того как мы развиваемся, мы сохраняем большую часть нашей пассивности, но мы также наслаждаемся активностью и независимостью.
3. Такая склонность к тому, чтобы быть одновременно зависимым и независимым, часто приводит к существенному внутреннему конфликту.
4. Бывает, что мы одновременно стремимся и к большой (возможно, безграничной) степени зависимости-пассивности, и к большой (возможно, безграничной) степени независимости-самостоятельности. Настоящий конфликт: никакой логики или однозначного решения.
5. С самого рождения в нас воспитывается склонность возводить свои предпочтения в степень долженствования. Повзрослев, мы убеждаем сами себя, что хотим и должны быть (а) зависимыми, то есть принимать заботу и опеку, и (б) автономными, то есть самостоятельно заботиться о себе и жить по своему разумению. Еще один конфликт!
6. Такие противоречивые и взаимоисключающие желания достаточно плохи сами по себе, но если мы возводим их в степень крайней необходимости (а это случается часто), то испытываем сильные чувства разочарования, тревоги, ярости, возмущения или впадаем в депрессию. Уже третий конфликт!
