Я нарушил молчание первым:
– Значит, у вас есть мать?
– Как и у вас!
Мне стало стыдно, будто я спросил что-то бессмысленное. Она заметила это и перевела разговор на другое:
– Я вижу, вы здесь в первый раз!
– Да, я еще ни разу не бывал в таких местах… Только сегодня вечером…
– Сегодня вечером?
Набравшись храбрости, я признался:
– Я шел за вами следом!
Она немного удивилась:
– Так это вы шли за мной до самого входа?
– Да. Значит, вы заметили?
– Конечно… Разве женщина может не замечать такие вещи?
– Но вы не обернулись!
– Я никогда не оборачиваюсь…
Она помолчала некоторое время. О чем-то размышляла, а затем озорно улыбнулась:
– Это у меня такое развлечение! Как только на улице я замечаю, что кто-то идет за мной следом, я стараюсь, несмотря на огромное любопытство, не поворачиваться и строю разные догадки. Может, за мной следом идет молодой человек. А может быть, старый опустившийся охотник за юбками. Может быть, это богатый принц, или бедный студент, или даже просто пьяный бродяга. По звуку шагов я пытаюсь определить, кто идет, и так прихожу, куда направлялась, сама не заметив, как дошла. Значит, сегодня вечером это были вы? А я по вашим нерешительным шагам решила, что вы – пожилой женатый человек.
Внезапно серьезно посмотрев мне в глаза, она спросила:
– Вы меня караулили?
– Да.
– Как вы предположили, что сегодня вечером я пойду там же? Вы знали, что я здесь работаю?
– Нет, но… не знаю… может быть, я сказал… Может быть, даже и не сказал… Но я незаметно для себя оказался на том же месте в то же время… А когда вы шли мимо, я испугался, что вы меня увидите, и от страха спрятался за дверью одной парадной.
– Давайте уйдем отсюда… По дороге поговорим…
Заметив мою растерянность, она спросила:
– Не хотите проводить меня до дома?
Я тут же вскочил. Это ее насмешило.
– Не торопитесь, друг мой. Я еще пойду переодеваться. Ждите меня у дверей через пять минут!
Она быстро поднялась и, приподнимая правой рукой подол платья, быстрыми шагами скрылась за оркестром. Уходя, она вновь посмотрела мне в глаза и напоследок подмигнула, как другу, которого знает уже много лет.
Позвав официанта, я оплатил счет. Нежданная легкость овладела мной. Я осмелел. Официант писал какие-то цифры к себе в блокнот, а я открыто смотрел на него – неужели не видит он моего счастья? Мне хотелось улыбаться каждому зрителю в зале, музыкантам в оркестре. Мне хотелось обнять всех людей, весь мир, словно я встретил старых друзей после долгих лет разлуки.
Наконец я поднялся и направился в гардероб. Я шел ровной походкой уверенного в себе человека и даже вручил марку на чай гардеробщице, хотя показная щедрость была не в моих правилах. Оказавшись перед выходом, я вздохнул полной грудью и осмотрелся. Вывеска «Атлантика» погасла, неоновых волн теперь было не видно. К западу, на ясном небе, почти у линии горизонта, мерцал тоненький полумесяц.
Из-за спины раздался тихий голос:
– Давно меня ждете?
– Нет… Только что вышел, – обернулся я.
Она стояла передо мной, прищурившись, словно раздумывая, прежде чем решиться на что-то. Наконец, едва шевеля губами, произнесла:
– А вы в самом деле похожи на хорошего человека!
С ее появлением моя смелость и раскрепощенность улетучились. Мне страстно хотелось броситься благодарить ее, целовать ей руки, а я смог лишь пробормотать едва слышно:
– Не знаю!
Она непринужденно взяла меня за руку, а другой рукой – за подбородок. И вдруг мягко, словно успокаивая ребенка, проговорила:
– О, да вы смущаетесь, как молоденькая девушка!
Действительно – лицо мое пылало, я не мог поднять глаза. Мне было крайне неловко, что женщина так со мной обращается. Однако дальше она решила не заходить. Сначала отпустила мой подбородок, затем медленно выпустила мою руку. Когда я поднял глаза, я изумился. Стоявшая передо мной была сильно смущена. На лице ее читался стыд. От шеи к щекам расплылись красные пятна. Она закрыла глаза, не решаясь смотреть на меня. Мне подумалось: «Почему она так поступает? Она ведь совсем не такая… Но зачем она так поступает?»
Она словно угадала мои мысли:
– Вот я какая! Я – странный человек. Если хотите со мной дружить, вам придется терпеть многое… Я, бывает, беспричинно капризничаю, у меня постоянно меняется настроение… Короче говоря, тем, кто со мной дружит, я создаю много пустых проблем.
Затем, будто рассердившись на то, что говорит о себе дурное, она резко, даже грубо добавила:
– Но если уж вам так хочется со мной дружить… Я, правда, ни в ком не нуждаюсь. И не собираюсь никому быть благодарной, не собираюсь ни кого просить о дружбе и жалости. Только если вам самому этого хочется.
Я тихо и робко сказал:
– Я попытаюсь вас понять.
Мы прошли несколько шагов. Она осторожно взяла меня под руку и спокойно заговорила, будто речь шла о чем-то обыденном:
– Значит, вы попытаетесь меня понять? Хорошая мысль… Правда, мне кажется, это – напрасные усилия! Я не всегда могу быть хорошим другом. Время покажет… Если я буду устраивать мелкие ссоры по пустякам, не придавайте им значения.
Она остановилась посреди дороги, подняла правую руку и погрозила мне указательным пальцем, как проказливому ребенку:
– Запомните: если вы хоть что-то у меня попросите, это будет означать конец всему. Понятно? Ничего, вы не должны просить ничего… – Затем раздраженно, будто с кем-то уже ссорилась, добавила: – Знаете, почему я больше всего в мире ненавижу вас всех, то есть всех мужчин? Только потому, что они всегда хотят слишком многого, будто это – их естественное право… Эти требования не всегда – в словесной форме, не поймите меня неправильно. Но у мужчин бывают такие взгляды, такие улыбки, такие жесты, короче говоря, они так обращаются с женщинами, будто… Нужно быть слепым, чтобы не замечать, насколько глубоко и насколько глупо они уверены в себе. Достаточно видеть их изумление, когда на свои требования они получают отказ в той или иной форме, чтобы понять их бесцеремонность. Они никогда не перестают считать себя вечными охотниками, а нас – вечной жертвой. Наша обязанность – повиноваться, слушаться их, давать им все, что они хотят… Мы же не можем ничего хотеть и не можем ничего дать, кроме себя… Ненавижу эту пустую мужскую самонадеянность. Понимаете? Вот почему я полагаю, что мы с вами сможем дружить. В ваших поступках нет этой наглости… Хотя… Сколько раз я видела, как в шкуре ягненка скрывается волк!
Примерно на половине ее речи мы пошли дальше. Она шагала торопливой и резкой походкой. Говорила, глядя то вверх, то вниз, сильно жестикулируя. Между фразами она делала длинные паузы и продолжала идти, опустив глаза, от чего всякий раз создавалось впечатление, что она закончила говорить.
