— Я Татьяна, — вполне ожидаемо бросила Таня и шмыгнула носом.
— Сегодня ты Зарина, — сказал он легко, без нажима. Но в этом спокойном тоне прозвучала команда: «Подъём».
Прикусив свою гордость, Таня пошла вслед за ним. В этот раз, стоило им появиться в подъезде, как троица, прекратив свои диспуты, расступилась. Он прошествовал к лифту, и пока кабина спускалась откуда-то с высоты, в холле была тишина. Бросая косые взгляды по сторонам, Таня успела отметить наличие урн, пейзажи на стенах и непривычную чистоту, какая бывает в отелях.
В лифте он стоял к ней лицом. Но Таня упорно смотрела на туфли. Их мягкий изгиб успокаивал! Казалось, что человек в такой обуви просто не может быть негодяем.
— Извините, — вырвалось у неё.
— Всё в порядке, — ответил он мягко.
Его уверенность была заразительна. И Таня снова почувствовала себя живой! На секунду ей померещилось, что это не сделка, а всего лишь свидание. Что этот мужчина не станет её обижать.
— А можно…, — осмелев, начала она, — можно мне попросить аванс?
— Аванс? — на лице у него появилась улыбка.
— Ну да, в счёт следующей встречи, — добавила Таня, чувствуя, что краснеет.
Он ответил не сразу. И она опустила глаза. Слишком трудно было терпеть на себе его взгляд.
— Я рад, что она состоится, — прозвучало за мгновение до того, как лифт распахнул свои дверцы.
Глава 19
Датчик вспыхнул, зажигая большую настенную лампу. Но даже этого света было недостаточно, чтобы охватить всё пространство площадки, и углы оставались в тени. Таня шла, стараясь не отставать! Боясь, что, если отстанет, темнота поглотит её. Серый свёрток его пиджака перекочевал подмышку. Он достал из кармана ключ, и огромная дверь, целиком из металла, поддалась, пропуская их внутрь.
— О какой сумме речь? — спросил он, небрежно накинув пиджак на один из крючков.
Остальные крючки пустовали, и вообще, обстановка прихожей в свете люстры выглядела достаточно странно. Как будто в этой квартире никто не живёт! Ни обуви на полу, ни одежды на вешалке.
Таня поставила клатч на комод и «намётанным глазом» оценила отсутствие пыли. Цифра, которая прозвучала в её исполнении, слегка превышала искомую. Но ведь кроме самой операции, нужно было оплачивать стационар, ежедневный уход и лекарства. Она опустила глаза, ожидая услышать отказ. Но ошиблась!
— Хорошо, я дам их тебе, — ответил Рогозин, и что-то во взгляде его серых глаз изменилось, — Но ты отработаешь всё, до копейки, — услышала Таня.
Она кивнула, не в силах ответить ему. Пытаясь сдержать свою радость! В мыслях она уже ликовала, видя палату, врача и здоровую мамину ногу. Такая весомая цель стоила вложенных средств. И Таня готова была на любую, даже самую долгую пытку. Пусть трахает целую ночь напролёт! Пусть делает с ней, что захочет. Лишь бы только заветная сумма оказалась наутро в её кошельке.
Рогозин исчез в круглой арке, жестом приглашая её следовать за ним. Стуча каблучками, Таня прошла в освещенную спальню. Красота этой комнаты сбила с ног, и она, открыв рот, замерла на пороге. У стены, укрытая, словно фатой, кружевным балдахином, стояла кровать. Навскидку она была метров семь в ширину. И при желании здесь уместилась бы целая оргия!
Белоснежный ковёр с длинным ворсом возлежал на полу, словно шкура гигантского зверя. А с потолка вместо люстры свисала качеля. Плетёный кокон с подушкой манил! И Таня по привычке начала представлять, как листает журнал, сидя в уютной ротанговой колыбели. Как пальцы ног касаются мягкого ворса, а сквозь плотную штору внутрь сказочной комнаты проникает солнечный свет.
— Смелее, — он подмигнул, как будто прочтя её мысли. А затем скинул туфли и прошёлся, утопая ногами в ковре.
Таня нагнулась, расстегнула хлястики лаковых босоножек. Лишившись вмиг десяти сантиметров, ступила на белое «облако». Пройдя по нему всего лишь пару шагов, замерла! Рогозин стоял, наблюдая за ней. Как за зверушкой, впервые оказавшейся по ту сторону клетки.
— Садись, — пригласил он, кивая на чудо дизайнерской мысли.
Соблазнившись, она подошла, провела рукой, ощущая твёрдость каркаса. А затем примостилась, позволяя себе утонуть в мягком кресле, словно в яйце. Ноги её оторвались от пола, и конструкция мягко качнулась, увлекая её за собой. В мир фантазий! Туда, где возможным становится всё…
— Нравится? — голос Рогозина заставил вернуться на землю и вспомнить, зачем она здесь. Таня робко кивнула.
Он прошёлся по комнате, неторопливо, и сел на диван, что стоял у наружной стены.
— Скажи, у тебя есть табу? — услышала Таня.
Она пожала плечами, избегая смотреть на него. Он не давил, не пытался её оскорбить! Но почему-то одно лишь присутствие этого человека вынуждало краснеть. Словно тело её предвкушало неизбежную близость.
— Я имею ввиду запреты, — конкретизировал он, — Гэгинг, фэйсситинг, золотой дождь?
Таня сглотнула, из перечисленных слов ей было знакомо одно. Но в этом контексте оно вероятно, никак не вязалось с погодой.
— Понятно, — оценив её замешательство, ответил Рогозин, — Что ж, тогда начнём с азов.
Понаблюдав за ней ещё пару минут, он поднялся и вышел из комнаты. А Таня осталась сидеть, в мягких объятиях колыбели. Уповая на то, что «азы» — это нечто вполне безобидное. Рогозин вернулся с картонной коробкой в руках. Он отодвинул рукой балдахин и опустил свою ношу на белоснежную простынь. Любопытство боролось со страхом! И Таня могла лишь гадать, что внутри. Подарок? Возможно, бельё?
— Раздевайся, — это слово мало чем отличалось от других, произнесённых им в этот вечер. Но, услышав его, Таня внутренне содрогнулась!
Приказав себе не сдаваться, она слезла с качели. Платье снималось легко. Нужно было лишь расстегнуть бегунок. Дрожащими пальцами она провела сверху вниз, стащила с плеч мерцающий трикотаж.
Он мельком посмотрел на неё:
— Всё снимай.
Потоптавшись на месте, Таня стянула бюстгальтер. Радуясь хотя бы тому, что он не заставил её раздеваться под музыку. Помедлив, она сбросила трусики. И теперь, стоя голой, неожиданно вспомнила пляж. Тёплый вечер и Димку! Тогда ещё ненавистного хулигана, который её обокрал. А сейчас?
Таня зажмурилась, прогоняя видение! Боясь, что мысли о Димке обессилят её окончательно.
— Готова? — бросил Рогозин и поманил её пальцем.
Прикрывая ладонями бритый лобок и соски, Таня встала с другой стороны от «плацдарма».
— Ложись! — велел он. То, что было в коробке, до сих пор оставалось за кадром. Это и обнадёживало и пугало одновременно.
Таня с трудом одолела матрас. Такой постамент требовал наличия рядом подножки. Она легла на спину, плотно сжав бёдра. Прикрыла грудь, ожидая дальнейших инструкций. Над головой, словно сказочный купол, парил кружевной балдахин. А сквозь него было видно сиреневый светодиод. Он «полз», повторяя рельеф потолка, добавляя неправдоподобности всему, что творилось внизу.
