Держа в руках что-то, Рогозин встал в изножье кровати. Он наклонился, схватил её щиколотки и потянул на себя. Таня ахнула, скользнув ягодицами по гладкой постели. Она поднялась на локтях, только теперь понимая, что именно он собирается сделать.
— Зачем это? — спросила она, не сводя глаз с верёвки.
Вместо ответа Рогозин скрутил её ноги и в два счёта, как бывалый моряк, обернул их плотным узлом. Свободный конец он продел между бёдер. И легко, словно куклу, крутанул её на живот.
— Подождите! — воспротивилась Таня, когда цепкие руки поймали её запястья.
Он как будто не слышал мольбы, продолжая «плести паутину». И Таня беспомощно всхлипнула, ощутив себя мухой, угодившей в ловушку по собственной воле.
— Тебе не нужно меня бояться, — прозвучал его голос у самого уха. Вслед за этим он вернул её на спину и узлы затянулись.
— Ммммм, — простонала она, ощущая, как больно верёвки впиваются в кожу.
— Поначалу может быть слегка неприятно, — объяснял он, как доктор, который готовит больного к процедуре. — Сейчас ты привыкнешь.
Таня ёрзала, пытаясь сдвинуть верёвку. Но чем усерднее она извивалась, тем сильней ощущала её между ног. Прямо там! В складках выбритой плоти.
— Лежи спокойно, я не хочу тебя ранить, — проговорил Рогозин, доставая из ящика что-то ещё…
Моток тёмных ниток в руках делал его похожим на чернокнижника. И на секунду ей показалось, что всё это — ритуал! Что сейчас в дверь войдут люди в длинных одеждах. Они встанут вокруг, огласят приговор и принесут её в жертву богам.
— Такие маленькие, — произнёс он с досадой.
И Таня не сразу сообразила, что он имеет ввиду её груди. Не успев оскорбиться, она ощутила касание теплых ладоней. Он оттянул её левую грудь, как будто желая измерить. А затем, приложив к основанию тёмную нить, стал перевязывать.
— Что… что вы делаете? — испуганно бросила Таня.
Слоёв нити становилось всё больше. И вот, взятая в узел, её грудь превратилась в резиновый мяч. Такой же круглый и маленький! Он шевельнул его, упиваясь полученным результатом, и приступил ко второй. Таня уже не противилась! Она отвернула лицо, чувствуя жар приливающей крови. Пока он завязывал правую грудь, левая покраснела. Теперь два твёрдых мячика, соединенные нитью, топорщились вверх.
— Отлично, — Рогозин потрогал их, проверяя на плотность.
Таня всхлипнула, с ужасом глядя на то, что он сделал с грудями. Но, не зная ещё, что это — всего лишь прелюдия к главному действу.
Он заметался по комнате, как режиссер, проверяющий, всё ли на месте. Затем вернулся к кровати и уложил её поперёк. На лице, которое теперь она видела вверх ногами, отражался восторг. Неподдельный, взаправдашний! Как у ребёнка, который нашёл долгожданный подарок.
— Мне больно, — прошептала она.
Он улыбнулся, сеть мелких морщинок окружила глаза. И рука его, тёплая и пахнущая чем-то приятным, погладила её по щеке. Так нежно и бережно, что у Тани внутри зародилась надежда. Но сбыться ей было не суждено! В следующее мгновение, вновь обретая силу, его руки стянули её к самому краю постели. Таня вскрикнула, оказавшись вниз головой. В такой позе верёвки ещё больнее впечатались в тело. Она дышала порывисто, ощущая их всюду: на руках, на ногах, на спине и на шее, в складках губ и на клиторе.
— Не надо! Пустите! — взмолилась она. За что получила шлепок. Онемевшие груди почти ничего не почувствовали. Он бил по ним снова и снова, и, сжатые плотной верёвкой, они трепыхались, как две боксёрские груши.
— Не вздумай кусаться, иначе это будет твой последний в жизни минет, — процедил он сквозь зубы.
И в этом голосе, в этом желании сделать ей больно не было ничего от мужчины в изысканных туфлях. Словно кто-то другой завладел его телом! Кто-то жадный, жестокий, с замашками извращенца.
Плакать вниз головой было трудно. Таня быстро это поняла и постаралась себя успокоить. Чем быстрее всё кончится, тем скорей он отпустит её! Рогозин встал на колени и теперь его пах был на уровне глаз. Затаив дыхание, она наблюдала, как в разрезе ширинки появляется член. Он стоял, как огромный, направленный кверху банан. Только розовый, с набалдашником на конце. Таня сглотнула, в ужасе глядя на его естество. Она и не знала, какой он большой! В прошлый раз ощутить его габариты мешал лёгкий шок, охвативший её в момент проникновения. А сейчас он предстал перед ней в первозданной красе.
Зажатый в руке, член двигался ей навстречу. Таня отвернулась в последний момент, и головка мазнула её по щеке. Он силой вернул на место её лицо, и предпринял вторую попытку. Таня накрепко стиснула губы.
— Открой, — прорычал он, тычась концом в её сомкнутый рот.
Но Таня упорно молчала. Тогда, приступив от слов к делу, он ухватился за нить между красных грудей. Потянул на себя, вынуждая прогнуться. Таня вскрикнула. И в этот момент он вошёл! Она задыхалась, ощущая, как груди горят! Рогозин вставлял не спеша, позволяя привыкнуть. Выходил и опять проникал. И с каждым разом её рот раскрывался всё шире. Пока он не закупорил его своим членом.
Таня дёрнулась и замычала. Он извлёк его наполовину, и к ней вернулась способность дышать. Соски, словно два оголённых нерва, были чувствительны, как никогда. Он поглаживал их, неторопливо. И Таня почти успокоилась…
Как вдруг! Его член протолкнулся на всю глубину. Тело её задрожало, Таня носом уткнулась в мошонку. В этот раз он держал её долго! А когда отпустил, то облегчение было заоблачным. Таня шумно дышала, как утопающий, которому посчастливилось всплыть на поверхность. Рот наполнился вязкой слюной, прозрачные нити которой тянулись от члена к лицу.
Теперь он входил беспрепятственно, провоцируя грязные звуки. А Таня покорно лежала, подставляя свой рот. Единственным её желанием было не задохнуться, не захлебнуться слюной.
— Ммммм… Даааа…, — стонал Рогозин, двигая бёдрами, приближая финал.
Таня сочилась, потеряв человеческий облик. Она и не знала, что минет бывает таким безобразным. И теперь боролась с желанием его укусить! Слюна заливалась ей в нос, слёзы текли непрерывно. И горячие яйца при каждом ударе касались лица. Он стиснул ладонями груди. Точнее, то, что осталось от них…
И вошёл до конца! Боли Таня почти не почувствовала. Она изогнулась, ощущая, как член заполняет ей горло. Он вынул его также резко. И пока она приходила в себя, кончил ей на лицо. Спермы было так много! Липкий слой, как посмертная маска покрывал её щеки и лоб.
Пока Таня лежала, хватая ртом воздух, он развязал её грудь, ослабил верёвки на хрупких запястьях.
— Умница, девочка, — похвалил почти ласково и вложил полотенце ей в руку.
Таня вытерла сперму с лица. Ресницы и волосы слиплись. Перед глазами плыли круги. Она потрогала груди, убедившись, что обе на месте. Рогозин вернулся в комнату и на кровать рядом с ней приземлился конверт.
