— Ты не просто…, — попыталась она оправдаться.
Но Димка её оборвал:
— Ладно, понял. Не маленький!
— Дим? — позвала Таня, вновь пытаясь коснуться его в темноте. Но рука нащупала пустоту.
Назад они ехали в полном молчании. И Таня держала дистанцию, вцепившись в металлический поручень у себя за спиной. Сидеть в мокрых трусиках оказалось совсем неприятно. Но выбора не было!
Ссадив её, Димка буркнул:
— Пока, — и уже собирался уехать.
— Подожди! — воскликнула Таня, уронила рюкзак, подбежала к нему.
Их взгляды встретились. И она, обхватив руками колючие скулы, притянула его к себе. Димкины губы были солёными от морской воды. Наверное, её губы тоже! Их поцелуй длился мгновение. Но и его оказалось достаточно, чтобы почва ушла из-под ног. Таня его отстранила и решительно зашагала назад.
— Тань! — прокричал он вдогонку.
Она обернулась, загородившись рукой от слепящего света единственной фары. Надеясь услышать что-нибудь, вроде: «спокойной ночи», «ты классно целуешься», «твои губы как спелые ягоды».
— Кажется, ты потекла! — с притворным участием выдавил Димка. Он взглянул чуть пониже спины, где два мокрых пятна у неё на шортах повторяли собой «половинки».
— Я всегда знал, что ты меня хочешь, — подытожил он самодовольно. И газанул, прежде чем она успела ответить ему.
Домой Таня вернулась в приподнятом настроении! Желание придушить его боролось в ней с другим, ещё более острым желанием повторить поцелуй. Она провела языком по губам, слизывая соль. И улыбнулась мечтательно.
В родительской спальне горел свет. Он просачивался в неровные щели межкомнатной двери. За ней слышались приглушенные голоса. Кажется, ругань! Таня не стала вникать. Она проскользнула в детскую, стараясь вести себя тихо. Но стоило ей оказаться внутри, как ночник над Олеськиной тумбой зажёгся. Сестрёнка протёрла глаза и сонно её оглядела.
— Фу! Ты что, описалась? — сказала она с отвращением.
Таня хмыкнула:
— Нет, я купалась!
— Купалась?! — Олеська села и отодвинула одеяло, — Расскажи!
— Обойдёшься, — Таня стянула промокшие шорты.
Сестрёнка насупилась и стала канючить:
— Ну, расскажи! Ну, Тань!
— Нет, — Таня сняла футболку и развесила вещи на дверцах допотопного шкафа. Взамен достала пижаму.
— А когда ты меня познакомишь со своим парнем? — игриво спросила Олеська.
Таня выглянула из-за дверцы:
— Когда-нибудь познакомлю.
Олеське такой ответ не понравился.
— Он не хочет знакомиться с нами? — она плюхнулась на подушку.
Таня вздохнула, одёрнула майку. И, подойдя, щелкнула выключателем ночника.
— Спи, давай, — сказала она и вернулась к кровати.
В щель между штор пробивалась Луна. Та самая, что светила сегодня над пляжем. Перед глазами возник образ Димки! И Тане так сильно захотелось ему написать. Спросить, как доехал. Пожелать сладких снов. Она достала свой гаджет, набила коротенький текст, и нажал отправить.
«И не надейся», — гласило послание. Ответ пришёл быстро! Как будто на том конце провода он также точно сидел с телефоном в руках.
Одно короткое: «Буду», вызвало бурю эмоций. И Таня свернулась калачиком под одеялом.
— Тань? — послышалось из угла.
— Чего тебе? — отозвалась она недовольно.
Олеська заёрзала на кровати.
— А мама выздоровеет? — услышала Таня, и к горлу подкрался комок.
— Обязательно, — проговорила она.
— Обещаешь? — прозвучал в ответ голос сестрёнки.
Таня старалась держать обещания. Если, к примеру, Олеська брала её вещи без спросу, то она заставляла сестрёнку стирать их. Если та пропускала дежурство по кухне, то в наказание мыла полы. Как-то раз она пообещала сестре, что сводит её в аквапарк. И сделала это, в ущерб личной жизни! А однажды зареклась отыскать к дню рождения Леськи «подругу для Барби». А накануне металась по городу в поисках куклы. Ведь та оказалась из ограниченной серии! Таня всегда старалась держать обещания.
— Конечно, — сказала она, убеждённая в том, что иначе быть просто не может.
Глава 21
Таня спешила. Нужно было успеть к десяти на работу. Но терпеть до вечера она не могла. Этот звонок выбил из колеи. Злость душила её! Хотелось выяснить всё, здесь и сейчас. Тяжелые каменные ступени, «облизанные» тысячами ног, вели к парадному входу. Сквозь большие прозрачные двери было видно, как суетятся внутри люди, желая попасть на приём. Таня попала! А толку-то?
Она пробежала сквозь «зал ожидания».
— Девушка, бахилы! — командным голосом распорядилась дородная женщина в спецодежде.
Таня закутала кеды в синий целлофан и устремилась по лестнице вверх, в поисках нужного кабинета. Возле него была очередь. Полная женщина, ревностно зыркнув на Таню, продолжила теребить свою медицинскую карту.
— За мной будете, — проговорила другая, с голосом мягким, но неуступчивым.
Таня мялась у двери. Идти напролом она никогда не умела! Но часики тикали, а сердце стучало всё лихорадочней. Она буравила взглядом дверь, а полная женщина буравила взглядом её. Кажется, догадавшись о том, что задумала Таня.
«Мне только спросить», — чуть не сорвалось с её языка. Но в этот момент в коридор вышла женщина с костылём. Пока Таня, как добрый самаритянин, придерживала дверь, пухлышка скользнула внутрь врачебного кабинета. Вид у неё был торжествующий! Медсестра за столом поздоровалась и пролистала её документы. Совсем не та волоокая медичка, а какая-то выдра в очках.
— Девушка, двери закройте, — проговорила она в адрес Тани.
И Таня закрыла. Она уставилась на табличку: «Врач-ортопед, Сухоруков Ж.Ж». А затем, послав к чёрту приличия, снова дёрнула ручку двери. На этот раз за столом восседал эскулап! И только сестрица, пылая праведным гневом, хотела прогнать её, как он вскинул руку:
— Татьяна?
Она просияла:
— Да, это я!
Полная женщина сдвинула брови, пытаясь привлечь внимание доктора. Но тот не смотрел на неё.
— Мариночка, сделайте снимок, — обратился он к медсестре.
Грымза в очках, напялив улыбку, увела недовольную за собой. И Таня осталась один на один с ортопедом.
— Присядьте, — бросил он, заполняя какие-то бумаги.
Как будто она пришла на приём. Но цель визита в этот раз была гораздо конкретнее! И Таня вдохнула поглубже.
— Скажите, доктор, а почему не сегодня? — уточнила она, стараясь держать за зубами свой гнев.
