— Такие ножки должны быть обуты в удобную обувь, — констатировал он, держа в ладони маленькую Танину ступню. Он любовался ею, как произведением искусства, и Таня ещё раз не без гордости оценила свой педикюр цвета вишни.
— Это Жими Чо, — сказала она.
Уголки его губ растянулись в усмешке:
— Вы имели ввиду Джимми Чу?
Краска стыда залила её щёки.
— А, ну да, точно! Просто я их впервые обула, — ответила Таня, стараясь не выдать смущения.
— Бывает! Обувь — капризная вещь, — он поставил туфлю на пол и принялся за вторую.
— А вы модельер? — спросила она, в надежде сгладить возникшую смуту.
Он рассмеялся чуть слышно. Проблески седины в гуще тёмных волос украшали его, как и морщинки вокруг живых, неиспорченных гордостью глаз.
— Нет, я бизнесмен.
Таня вздохнула:
— Здесь одни бизнесмены!
— Вас это смущает? — он потянул на себя, и вторая её ступня ощутила свободу.
— Нет, просто хочется разнообразия, — пожала плечами Таня.
Мужчина поставил туфлю рядом с первой. Его пальцы всё ещё придерживали её изящную ножку. И от касания этой незнакомой, горячей и неожиданно нежной ладони по бёдрам вверх побежали мурашки. Она ещё плотнее закуталась в юбку. Он тем временем встал во весь рост.
— Вы чудесная девушка! — прозвучало достаточно искренне.
— Не стану спорить, — ответила Таня, болтая босыми ногами.
— Простите, забыл представиться! Эдуард Олегович, но для вас просто Эдик, — он склонил голову в галантном жесте и протянул свою руку.
— Татьяна Александровна, но для вас просто Таня, — не менее вежливо сказала она.
Пальцы утонула в широкой ладони. Но вместо того, чтобы пожать, он поднёс её руку к губам. Касание было мимолётным, но отозвалось внутри её тела такой неожиданной слабостью. И новая вспышка смущения заставила Таню замкнуться в себе. Он почувствовал это и отошёл. Но лишь затем, чтобы снова вернуться с бокалом в руках.
— Игристое вино для прекрасной дамы, — произнёс Эдуард.
Таня оттаяла и с улыбкой взяла из его рук бокал.
— Итак, вы здесь с кем-то, или одна? — поинтересовался он.
— С кем-то, — ответила Таня.
— С подругой? — спросил он с притворной надеждой. Притворной! Потому, что здесь абсолютно все были парами.
Таня виновато пожала плечами:
— Нет! К сожалению — с другом.
— К сожалению, для меня, — проговорил Эдуард.
Ничего особенного не было в этой беседе. Просто невинный флирт, но такое приятное «послевкусие» появилось в районе груди. И впервые за вечер Таня почувствовала себя уместной.
Она улыбнулась, разгладила юбку:
— А у вас, почему нет пары?
Он вздохнул:
— Так уж вышло.
— Я думала, сюда не пускают без пары, — с иронией бросила Таня.
Эдуард посерьёзнел. Он собирался ей что-то сказать, как вдруг изменился в лице.
— Паша, рад видеть! Как поживаешь? — услышала Таня. Она обернулась.
К ним приближался Рогозин. Излюбленный им серый цвет делал его незаметным на фоне «морозного» интерьера. Подойдя, он раздвинул полы своего пиджака. И спрятав в карман одну руку, вторую протянул для пожатия.
— Твоими молитвами, Эдик! — обратился к её собеседнику, — Вижу, ты позаботился о моей спутнице?
Пальцами ног Таня нащупала прохладную ножку стула.
— Да, взял на себя смелость, — как бы извиняясь, сказал Эдуард, — Бедняжка измучилась в этих туфлях!
— Да уж, бедняжка, — ответил Рогозин, не удостоив её даже взглядом.
Они отошли, исключая её из дальнейшей беседы. И Таня продолжила пить вино, наблюдая за ними исподтишка. Рогозин заметно проигрывал выдающимся внешним данным своего оппонента. Но совсем не печалился по этому поводу. Наоборот! Своим напором пытался его подавить. Они обсуждали что-то вполголоса, и Таня подумала, что обуться без посторонней помощи ей будет весьма затруднительно.
Рогозин вернулся один, в тот момент, когда она почти допила свой веселящий напиток.
— Татьяна, нам пора! — коротко бросил он. Как будто собачке, которую оставил на привязи у двери магазина.
Тане стало обидно, а шипучка развязала язык.
— Я Зарина, — манерно сказала она и облизала пластмассовую шпажку.
— Шлюха ты, — ответил Рогозин.
И хотя свет бил с потолка, а кристаллы на стенах отражали его всеми гранями, перед глазами у Тани вдруг стало темно. Сердце забилось в два раза быстрее. От обиды и боли! От желания бросить в лицо: «Да пошёл ты». И уйти с гордо поднятой головой. Но в такие моменты Таня всегда представляла себе, что случится, если она это сделает. А после — покорно шла следом, зная, что кульминация этого вечера ещё впереди.
Глава 24
Хотя отель был в разы шикарнее «Посейдона», однако номера здесь были вполне заурядные. Рогозин прошёл внутрь комнаты и сбросил обувь. Он избавился от пиджака и принялся расстёгивать рубашку. Однако снимать не стал! Он никогда не раздевался перед ней целиком, как будто стеснялся чего-то. И в этот раз тоже сел в кресло одетым.
— Подойди, — он поманил её пальцем.
Таня приблизилась, глядя в пол. Она не видела, но, судя по звуку, он расстегнул ширинку на брюках. В плане секса Рогозин был весьма изобретателен! И Таня не знала заранее, что ждёт её в этот раз. Очередной эпизод мог начаться банальным минетом, а после стать жёсткой вариацией «сзади». Однажды он вставил ей в попу искусственный фаллос и все два часа, пока длился их секс, инородный предмет был внутри. А как-то раз, прикончив остатки элитного пойла, поставил бутылку на стол.
— Садись на неё, — приказ он Татьяне.
Она уставилась на стеклотару:
— К-как?
— На своё усмотрение, — ответил Рогозин, — Но так, чтобы я видел!
Таня молчала, надеясь, что это была просто шутка. Но он не шутил. Поняв, что она не справится в одиночку, Рогозин велел ей раздеться. А затем, развернул к себе задом. Вторжению подверглись оба отверстия. Холодное горлышко вошло сперва в её киску, а затем, погуляв там немного, отправилось «этажом выше». Таня терпела! Надеясь только, что ему в голову не придёт проверять её эластичность.
Но самым постыдным из всех был случай в туалете. Куда он позвал её после очередного оргазма. Таня успела одеться и уже собиралась уйти. На ней было платье с оборкой в стиле «бохо» и кружевное бельё.
— Можно тебя на секунду? — поинтересовался Рогозин, выглядывая из-за двери. Его голос звучал дружелюбно и Таня пошла.
