Димка ответил молниеносно:
«Ещё, детка! Да, вот так!».
Она рассмеялась, представляя, как он массирует пах, изучая её на экране. И скинула лифчик. На плечи упали каскадами рыжие волосы, скрывая не только соски, но и верх живота. Она сделала несколько фоток и отправила Димке.
«Мммм, моя Русалочка», — ответил он тут же.
Захотелось отдаться ему. И она вдруг поняла, что готова! Между ними уже появилась какая-то связь. И Тане всё время казалось, что близость испортит её. Но по сути каждый из них уже совершил это мысленно. И дело осталось за малым — воплотить фантазии в жизнь.
Телефон пропищал, и новое фото, возникшее на экране, заставило её покраснеть. В этот раз в отражении зеркала совершенно отчётливо проступал его член. «Видишь, что ты со мной сделала», — гласила подпись. Таня приблизила, и теперь розовый купол головки красовался во весь экран. Это было убийственно стыдно — разглядывать Димкин пенис! Но она продолжала делать это, представляя, как он окажется внутри её тела. От таких фантазий между ног стало мокро! И Таня сунула руку в трусы.
Из щёлки текло и пальцы скользили от смазки. Нащупав в складочках бугорок, она принялась его гладить. Фотография с Димкиным членом стояла перед глазами. Она представляла, как он проникает в неё, как движется глубже и глубже, до самого дна. Смазки прибавилось! И Таня закрыла глаза, двигая пальцами во влажной расщелине. В её фантазиях Димка был сверху. Лицом к лицу, не иначе! Теперь поза сзади была предназначена не для него…
Входная дверь хлопнула и Таня кинулась подбирать с пола вещи. Кончить она не успела! Также как и ответить. Рогозин вошел без стука. Он появился в дверях ванной комнаты, усталый и слегка удивлённый.
— Смотрю, ты подготовилась? — похвалил он её.
Таня смущённо прижала к груди свои вещи:
— Вообще-то я собиралась принять душ.
— Примешь после! — распорядился Рогозин. Он шагнул к ней, потянул за подол, отбирая одежду. И развернул лицом к зеркалу.
Таня в него не смотрела. Она ощущала, как руки его жадно и торопливо массируют груди. Как спускают к коленям трусы.
— Ты такая мокрая, — его пальцы нырнули в промежность.
Опираясь руками в холодную стену, Таня послушно стояла. Она представляла себе непреклонный, совсем не мальчишеский взгляд тёмных глаз. И даже когда член Рогозина оказался внутри, то ей померещилось, что это не он, а… Димка. Согревает затылок горячим дыханием. Держит за бёдра, входя в неё снова и снова! Она даже стала подначивать, двигаясь в такт. И только когда он замедлился, обозвав её сукой, вернулась на землю.
Он сгрёб в кулак её волосы и наклонил. Сосками она ощутила холод столешницы. Не прекращая трахать, Рогозин подтянул её к умывальнику. Напрасно она упиралась! Помогая себе второй рукой, он поместил её голову в раковину. А затем включил кран. Струя холодной воды ударила прямо в лицо, и Таня закашлялась. Он держал, не давая поднять головы. И наращивал темп, проникая в неё, точно поршнем. Спустя пару минут его хватка ослабла. А ещё через пару минут, когда Таня уже наглоталась воды, он наконец, отпустил.
Звякнула молния брюк и пресыщенный голос сказал:
— Конверт на комоде, ты можешь идти.
Таня поспешно оделась, промокнула лицо полотенцем. Вероятно, переговоры закончились не в его пользу, и теперь Рогозин был не настроен делить с ней постель. Их сеансы были непредсказуемы! Иногда все кончалось спустя полчаса, а иногда длилось во много раз дольше. Но ни разу ещё он не оставил её до утра. И Таня привычно направилась к двери. Радуясь тому, что на сегодня эксперименты окончены.
Она как раз обувалась, когда Рогозин в распахнутой рубашке вышел её «провожать».
— Тебе больше не нужно видеться с этим мальчиком, — проговорил он спокойно.
Таня словно окаменела.
— Ч-что? — уточнила она.
Рогозин сделал глоток из стакана, поморщился:
— По условиям договора, ты не можешь спать с кем-то ещё.
Ошарашено глядя на него, Таня пыталась найти аргументы.
— Но… но мы просто друзья! — наконец-то сказала она.
Мысль о том, что он знает про Димку, повергала её в состояние шока. Не важно, как! Не важно, что именно! Важным было другое.
«Ведь если он знает про Димку», — думала Таня, — «То и Димка, вполне вероятно, может вскоре узнать про него».
Прикончив глотком остаток спиртного, Рогозин взглянул на неё.
— Я не люблю повторять дважды, — сказал он устало и кивком указал ей на дверь.
На ватных ногах Таня выползла в коридор. Телефон пропищал в её сумке. Она достала его, прочитав: «Буду спать с твоим фото в обнимку». И на глаза навернулись слёзы! Захотелось вломиться в гостиничный номер и топнуть ногой. Да кто он такой? И какое он право имеет решать, с кем ей можно встречаться? Мысленно Таня уже разложила по полочкам, как будет требовать справедливости. Однако на деле осталась стоять! Рогозин легко мог найти ей замену. А лишиться его означало — подписать приговор своей матери.
«Тогда я буду спать в обнимку с твоим», — напечатала Таня, и прижала к груди телефон.
Глава 29
Тот день был особенным. С самого утра стояла спокойная и безветренная погода. Небо сияло, словно гранёный топаз. А солнце, уже растерявшее знойный азарт, золотило безликие фасады пятиэтажек. Таня крутилась перед тёмной витриной универмага. Магазин был закрыт, и над дверью уже несколько месяцев, а может и лет, красовалась потёртая надпись: «Аренда». В глубинах мрачного зазеркалья, если прикрыться ладонью от света, можно было увидеть развалы витрин и прислонённые к стенам стремянки. Но самые жуткие ассоциации возникали при виде манекенов. Пластмассовые фигуры которых выступали из темноты, наподобие восковым, и пугали своей человечностью.
Этот некогда перспективный островок «буржуазного» рая не оправдал ожиданий. Здесь, в пределах рабочего городка, людей волновали куда более примитивные нужды. Такие, как сахар, мука и галоши. А вот книги, красивые платья, пластинки и прочая атрибутика праздной жизни оказались никому не нужны.
За «предметами роскоши» Таня ездила в город. Там, на рынке, под массивными сводами крытого павильона, она проводила «раскопки», каждый раз из кучи ношеного тряпья умудряясь добыть драгоценность. Антикварные броши и платья из прошлого века, старые книги с чужими пометками на полях, винтажные статуэтки с заграничным клеймом на фарфоровом дне. Торгаши не любили её за разборчивость и привычку подолгу копаться. Они просто не знали, что каждый потраченный рубль для Тани означает гораздо больше. И тем ценнее была раздобытая накануне шкатулка.
С виду невзрачная, с потрескавшимся от времени лаком, она привлекала внимание только рисунком на крышке. Цветочный орнамент был выполнен мастерски, и каждый изгиб лепестка нарисованной розы отличался реалистичностью. Но даже не это её выделяло! Свой самый главный секрет шкатулка доверяла лишь тем, кто решался открыть её. Механизм был вмонтирован в крышку и начинал работать мгновенно. Тонкими струйками изнутри незатейливой ёмкости сочилась мелодия. Настолько красивая, что Таня за пару дней успела выучить её наизусть. И теперь напевала, вертясь у витрины, как перед зеркалом.
