— Что происходит? — спросил он, войдя.
Таня смотрела заплаканными глазами. Она не знала, с чего начинать свой рассказ. Но знала одно — если кто-то и сможет помочь ей, так это Рогозин. В итоге пришлось рассказать ему всё! Ну, или почти… Таня поведала, кто такой Волков и как они встретились. Рассказала о его провокациях в пределах отеля. Потом — о приходе и «просьбе» подсыпать в еду порошок. Она не сказала об изнасиловании. Сейчас это было неважно! А ещё… умолчала о Димке. Ведь она до сих пор не решилась спросить, кто устроил аварию.
Рогозин курил, сложив ногу на ногу. Внимательно глядя на Таню. Он не прервал её сбивчивый спич, не стал задавать наводящих вопросов. А местами казалось, что для него это вовсе не новость.
Она замолчала на фразе:
— А потом он сказал, чтобы я держала язык за зубами.
— Гадёныш! — хмыкнул Рогозин. И Таня отчётливо поняла, что он знает, о ком идёт речь.
— Вы… знакомы? — осторожно спросила она.
Рогозин вздохнул. Он элегантно затушил свой окурок и сказал с явным разочарованием:
— Денис мой племянник, сын старшего брата.
Информация была ошеломляющей. И Таня почувствовала, как «крыша» её потихонечку «едёт».
— Н-но, — от волнения она опять начала заикаться, — Он ведь хочет убить вас?
Рогозин кивнул:
— Давно и пока безуспешно!
Она прикусила язык, ощущая, как почва дрожит под ногами. И как её угораздило влипнуть в мужские разборки?
— И что теперь будет? — всхлипнула Таня.
Он достал телефон, небрежно набрал чей-то номер.
— Теперь будет проще поймать его, — ответил Рогозин, как будто бы говорил сам с собой.
До Тани его разговор долетал глухими обрывками. Кажется, после отчаянной паники, у неё наступил «отходняк». Она представляла сестру в багажнике тёмного джипа! Руки её были связаны, а рот заклеен прозрачным скотчем. Ей хотелось рыдать от бессилия, но слёзы закончились. Таня знала одно — если что-то случится с Олеськой, то она не простит. Не сумеет жить дальше! На ум приходили обидные фразы, сказанные в пылу многочисленных ссор. Хотелось вернуться назад! Чтобы закрыть её дома, под любым даже самым абсурдным предлогом. Просто чтобы её уберечь…
В дверь позвонили. Этот звук вывел Таню из ступора. Вскочив на ноги, она метнулась в прихожую.
— Стой! — крикнул Рогозин. Он двинулся следом за ней.
— Пал Аркадич! — донеслось из-за двери.
Лицо у Рогозина стало прежним. Он кивнул:
— Открывай.
Она повернула замок и увидела… Лесю.
— Ваша потеряшка? — спросил мужчина, сопровождавший её.
— Где ты была?! — накинулась Таня.
Сестрёнка сгрузила на пол рюкзак, как ни в чём не бывало, разулась.
— Я у Аньки плакат рисовала, — доложилась она.
— Леся, блядь! — брякнула Таня, позабыв про Рогозина.
Хотя, не будь его здесь, она бы уже влепила сестре подзатыльник.
— Я тебе СМСнула, — недовольно насупилась Леська.
— А позвонить не дано? — Таня включила «родителя».
— Не матерись при ребёнке, — поучительным тоном сказала сестра.
Таня всплеснула руками:
— Ребёнок, блин! На мою голову!
Олеська нахмурилась и подошла к зеркалу.
— Я тебе не ребёнок! — выдала она свою привычную реплику.
— Ты уже определись, — усмехнулась Таня.
Тут Олеська увидела в зеркале чужака. Она медленно повернулась. Как и всякая девочка, веря на то, что зазеркалье — это вовсе не миф. Её глаза расширились от удивления, когда незнакомец предстал перед ней во весь рост.
— Здравствуйте, а вы кто? — проговорила Олеська.
Рогозин смотрел на неё с интересом.
— Привет, а я Павел Аркадьевич, — поздоровался он.
Леська прозрела.
— Аааа, так вы тот самый дядь Паша, который пустил нас пожить? — догадалась она.
Рогозин кивнул, перевел взгляд на Таню. Ей достаточно редко выпадало увидеть его улыбающимся. Как правило, это были деловые рукопожатия, или усмешки, лишенные искренних чувств. Но в этот раз он действительно улыбался! Неподдельно и радостно.
От сердца уже отлегло, и она улыбнулась в ответ. Но какая-то мысль не давала покоя. Голос Волкова продолжал звучать в Таниной голове, намекая, какую ошибку она совершила.
«Держи язык за зубами», — вспомнила Таня и с тревогой покосилась на Леськину куклу.
Глава 40
Теперь у них с Димкой происходил диссонанс. Он словно боялся оставаться с ней наедине. Предлагал зависнуть в кафешке, сходить в парк, или прокатиться по городу. И ни разу — на пляж! В свою очередь Таня всё ещё опасалась появляться на публике вместе. С недавних пор её одолела мания преследования. Рогозин заверил, что, пока существует опасность, его люди присмотрят за Лесей. Это и обнадёживало и пугало одновременно! Скорее всего, эти же люди могли присматривать и за ней. Страхи терзали её! Она боялась за Леську, за Димку, за маму. И, в конце концов, за себя саму тоже.
— Сколько ты весишь?
— Что за вопрос? — возмутилась она.
Димка окинул её придирчивым взглядом:
— Кажется, ты похудела.
Таня с достоинством вскинула голову:
— Спасибо!
Он усмехнулся и оседлал своего дребезжащего «мерина»:
— Если что, это был не комплимент.
Она опешила:
— В смысле?
Димка «завёлся»:
— Садись! — он кивнул ей на место позади себя.
Но Таня сесть не спешила.
— Сначала скажи мне, что ты имеешь ввиду? — упёрлась она.
— Мне нравятся девушки с формами, — пояснил Димка.
Секунда она стояла, перебирая в уме варианты ответа. А после — закинула ногу.
— А мне нравятся блондины с голубыми глазами, — вздохнула мечтательно и привычным жестом обхватила его за пояс.
Димка напрягся. Давненько она так не делала!
— Тебе не могут нравиться блондины, — фыркнул он.
Таня поджала ноги, ощущая, как её клонит в сторону. Их мотоцикл петлял в переулках между домами. Сверху капало. И это был вовсе не дождь! На балконах сушили бельё и сажали цветы. Иногда кто-нибудь выливал на дорогу помойную воду. А в другой раз можно было стать жертвой дворовых мальчишек. Они целились в них из рогаток. Иногда попадали! Но даже если и нет, то кричали вдогонку: «Катитесь отсюда!».
Несмотря на всё это, атмосфера была дружелюбной. Коты выползали погреться на солнышке, и застывали на каменных выступах в самых немыслимых позах. Седая бабуля крошила на землю горбушку батона, наблюдая, как голуби со всей округи слетаются вниз, и толкают друг дружку в борьбе за желанные крохи.
