Из зала доносились мультяшные крики. Леська опять до полуночи пялилась в телевизор! Таня разулась и посмотрела на куклу. Белоснежная лента, вплетённая в косу, превращалась в кокетливый бант. Стеклянный взгляд излучал бесконечное счастье. Она потрогала белую туфельку и решила, что сегодня не станет ругаться с сестрой.
Часть 5
Глава 43
В тот день было пасмурно, а мама любила солнце. Ещё она терпеть не могла лилии. Точнее, их запах! А кто-то из соседей приволок огромный букет белых лилий, и теперь он стоял там, и благоухал. Таня смотрела в окно. На людей ей смотреть не хотелось. Потоки их жалости раздражали! Она не обернулась даже, когда соседка тёть Нюра с её неизменной заботой и попытками накормить, положила ей на плечо свою мягкую женскую руку.
«И всё-таки, хороший у нас дом», — подумала Таня. Вон сколько людей собралось! Кажется, весь их подъезд. Кто-то взял на себя стол, а кто-то — заботу о Леське. Сестра была под присмотром, в стороне от всеобъемлющей скорби.
С неба лило целую ночь напролёт. Это значительно осложнило процесс. И двое могильщиков периодически громко ругались, черпая лопатами мокрую грязь. Стоя на кладбище, Таня смотрела, как уменьшается холмик земли. Казалось, что всё это сон! Очень долгий, мучительный…
— Ты сходи обязательно, не пожалеешь, — долетел до её ушей отголосок чьей-то беседы.
— А сколько берёт, говоришь?
— Вообще-то пятьсот, но мне по знакомству за триста.
Дождь усилился, пару капель упало на щёки. Таня вытерла их раздражённо! Словно таким образом небо осуждало её «сухие» глаза, призывая заплакать. Она держалась назло! Просто знала, что если начнёт, то уже не сумеет остановиться.
— Я здесь, — прошептал чей-то голос.
Кто-то раскрыл над ней зонт. И ладонь её ощутила прикосновение.
— Я думала, ты не придёшь, — излишне спокойно сказала она.
— Прости, задержали, — ответил он виновато.
«Познакомься, мам. Вот это мой Димка», — подумала Таня. Горло перехватило! Она закрыла глаза, вспоминая лицо. Не такое, каким оно было в последнее время. Пожелтевшее, изнемождённое! А то, каким она помнила его в своём детстве. Волевое и гордое, со вздёрнутым кверху носом и густой тёмной чёлкой до самых бровей.
— А нос у тебя всё-таки мой, — произнесла мама в тот последний их разговор. Вернее, тогда ещё Таня не знала, что он будет последним.
Они сидели в ожидании медсестры. Было уже половину седьмого утра. Она дёргалась, боясь опоздать на работу. Мать как-то странно откинулась на подушки.
Таня бросилась к ней:
— Тебе плохо?
Но мама её оттолкнула:
— Таня, скажи мне одно! Он тебя домогался?
— К-кто? — непонимающе бросила Таня.
Мать прикрыла ладонью рот.
— Дядь Боря, — едва ли не плача, спросила она.
— Ты с ума сошла? — Таня застыла на месте. Удивлённа тем, что мама впервые за долгое время назвала его дядей, а не отцом.
— Я же чувствую, что-то случилось! — воскликнула мама.
— Он просто напился, и его алкаши напугали Олеську, — буркнула Таня, и уже спустя мгновение пожалела об этом.
Мамино и без того бледное лицо совсем потеряло окрас.
— Лесечка мне не рассказывала, — проговорила она.
— Не в том смысле, ма! Просто…, — Таня замялась, подыскивая слова, — Ну, подрались они на глазах у ребёнка!
— А, — отрывисто бросила мама.
На счастье в этот момент зашла медсестра. И Таня с облегчением отправилась на работу…
Когда там, на кладбище, она открыла глаза, то перед мысленным взором до сих пор стоял образ матери. Земляной холм теперь переехал на новое место. И в его изголовье двое крепких мужчин ставили сколоченный наскоро крест. «Смирнова Анна Тимофеевна» — гласила табличка. Теперь мысль о замене фамилии казалась кощунством!
Все потянулись к автобусу, а Таня осталась стоять.
«Я люблю тебя, мам», — повторяла она про себя, так жалея о том, что не успела сказать это вслух.
— Давай уедем? — предложил Димка.
Хотя дождь прекратился, он до сих пор держал над ней зонт.
— Куда? — спросила она равнодушно.
— Куда глаза глядят, — ответил он.
Таня пожала плечами и посмотрела в сторону удаляющейся горстки людей.
— Я не могу бросить Леську, — сказала она.
Димка хмыкнул. Он наконец-то решил сложить зонт. Ткань шелестела, заполняя гудящую в ушах пустоту.
— Ты не можешь бросить его, — процедил он сквозь зубы.
— Кого? — отозвалась она.
— Своего папика! — выдавил Димка, точно плюнул в лицо.
Она покачнулась и сделала шаг. Ещё и ещё один. Не в направлении горстки людей, а в обратном. Когда он крикнул, она побежала! Не обращая внимания, что вязнет в грязи.
Димка её обогнал.
— Тань, ну прости, — затараторил он, пытаясь обнять.
От боли хотелось кричать! Она оттолкнула его. А потом…
— Извини, — прошептала, когда ладонь уже припечатала Димкину щёку.
Он даже не шевельнулся. А Таня прижала к груди свою руку, боясь, что та снова ринется в бой. С недавних пор Димка знал про её «подработку»! Эта правда всплыла неожиданно. В тот раз она опять отбывала «повинность» на одном из торжественных вечеров, по случаю дня рождения какого-то толстосума.
Было уже за полночь, но гости и не думали расходиться! Очевидно, провизия была на исходе, раз повара прибегли к услугам доставщика. Парень с большим рюкзаком на спине следовал за официантом. Что-то знакомое померещилось ей в этой небрежной походке. В отличие от Тани, Димка узнал её сразу! Он застыл на мгновение, но быстро взял себя в руки.
Две фигуры исчезли в подсобке. Борясь с желанием кинуться следом, Таня отправила смс:
«Это не то, о чём ты подумал», — звучало банально, но больше на ум ничего не пришло.
Димка ответил ей коротко:
«То».
Какое-то время они не общались. А после он сам отыскал её…
Глава 44
Тучи нависли над городом непроницаемым куполом. Где-то над ними, скорее всего, сейчас было солнечно. Но, ни один, даже самый настойчивый луч не сумел бы пробить эту серую массу! В школьной столовой, где проходили поминки, пахло куриным бульоном и сухофруктами. Одна из соседок работала здесь, и потому школа служила «палочкой-выручалочкой». В столовой справляли поминки и свадьбы, гуляли по случаю проводов в армию, а также кутили на выпускных. Но, независимо от исходной тематики, любое событие заканчивалось примерно одинаково. Приняв «на грудь», и позабыв о том, какой повод собрал их под одной крышей, гости принимались слаженно петь.
