— Дим! — она прервала движение.
Димка её отпустил.
— Хорошего понемногу, — сказал он с обидой.
— Ну, типа того, — одобрила Таня.
— Это я не тебе, — добавил он и вернул её руку на место.
Таня хотела спросить: «А кому?», но не успела. Всё стало понятно, когда Димка сменил позу. Стояк был заметен даже в густой полутьме!
— Ты издеваешься? — возмутилась она.
— Это ты у него спроси, — Димка потрогал свой член.
— Я не стану с ним разговаривать, — упрямо ответила Таня.
— Ты не станешь, — вторая его рука нырнула под одеяло, — А она?
Таня вовремя сдвинула бёдра:
— Она уже спит!
Однако его настырные пальцы сумели найти тайный лаз. Горячие от недавнего секса, её складочки ещё не впитали смазку. Он погладил их осторожно, собирая любовные соки. Голос его сделался хриплым.
— А я так не думаю, — прошептал Димка, подминая её под себя.
Таня с охотой раздвинула ноги. Его член упёрся в лобок. Она сама обхватила его и направила ниже. Небольшое усилие и два тела опять превратились в одно! Димкины руки её обхватили, фиксируя. Влажные губы тревожили мочку.
— Моя Русалочка, — шептали они.
Таня молчала, и только дышала порывисто. Ощущая толчки и боясь разбудить нечаянным стоном родню. Он был шестым в списке её сексуальных партнёров. Но в эту ночь она обнулила свой счёт…
Глава 48
Утро пришло вместе с Леськой. Её бодрый возглас вытащил Таню из сонного забытья. Сестра взобралась на кровать и отбросила одеяло.
— Вставай, лежебока! — прокричала она и навалилась своим маленьким тельцем.
Таня мучительно простонала в ответ. Она отпихнула сестру и повернулась на другой бок. Но остатки спокойного сна рассеялись.
— Который час? — уточнила она хриплым голосом.
Ночь пролетела так быстро. Учитывая, что бо́льшую часть времени они с Димкой любили друг друга. Он не давал ей покоя до самой зари! И даже когда засыпал, всё равно продолжал по-хозяйски массировать грудь. Такой марафон обессилил её, и Таня уснула мгновенно.
Сон был крепким настолько, что она не услышала, как Димка поднялся с кровати, уже спустя два часа. Как склонился над ней, изучая разомлевшие от сладкой ночи черты. Как прикусил губу, улыбаясь её полудетскому выражению. Таня казалась такой уязвимой во сне, что ему не хотелось её оставлять. Но выбора не было! Димка укрыл её, нацарапал записку на тетрадном листке. Он хотел чмокнуть в щёку, но не рискнул. А только ещё раз окинул неверящим взглядом стройное девичье тело и ушёл, оставив её досыпать.
— Ой, смотри! — Олеська уселась, в руках у неё оказался огрызок бумажки.
Таня зевнула и протёрла глаза:
— Чего там?
Сестра изучила находку.
— С добрым утром, Русалочка! — прочитала она. — Эта ночь была сказочной. Димка младший хотел разбудить тебя, но я ему не позволил…
Сонливость пропала и Таня забрала у Леськи записку.
— Отдай! — возмутилась сестра.
Не обращая внимания на возмущенные возгласы, она пробежалась по строчкам. «Целую твои губы, соски и животик. А то, что ниже, я поцелую потом. Выспись как следует, я приеду к обеду. Твой будущий муж».
Дочитав, Таня сложила листок пополам и засунула под подушку.
— Чего ты лыбишься? — сестра покосилась на неё с недовольством.
— Настроение хорошее, — Таня сладостно изогнулась, разминая затёкшие мышцы.
Леська, сменила «пластинку».
— А у Димки есть младший брат? — уточнила она.
Таня задумалась:
— Нет! С чего ты взяла?
Сестрёнка глубокомысленно сдвинула брови:
— А кто такой Димка младший?
Таня прозрела. Вместо ответа она уткнулась в подушку лицом.
— Чего ты ржёшь? — возмутилась Олеська.
Но Таня никак не могла отсмеяться. Это был Димкин замысел — называть гениталии подобным образом. Перед тем, как уснуть, они долго спорили! В числе предложенных им прозвищ были хвалебные: «мустанг», «жезл», «револьвер». Их Таня отвергла! Эпитеты из разряда съедобных, вроде «бананчика», «перчика» и «огурца» также были отправлены «в топку».
— А как насчёт пестика? — вспомнила Таня ещё один Димкин вариант.
Она рассмеялась, и цветочная тема тоже канула в небытие…
Леська продолжала недоуменно взирать на неё.
— Сон приснился, — в своё оправдание бросила Таня, — Про слона с большим хоботом.
— И чё он делал? — уточнила сестра.
Таня вздохнула:
— Совал его, куда ни попадя.
Она оживила смартфон, подарок Рогозина. Остальные дары, в числе которых были одежда, бельё, украшения, Таня оставила на квартире. Гаджет могла постичь та же участь! Но Таня в последний момент передумала. Она решила, что какую-то вещь нужно оставить на память о нём…
— Димка уехал кораблик встречать, а мы с тёть Саней делаем сырники, — доложилась Олеська.
Нюх её тут же учуял съедобные ароматы, и в животе заурчало. Таня села, ступни коснулись пола. Ковёр здесь был жёстким и непригодным для занятий любовью. Её привыкший к излишествам мозг то и дело натыкался на признаки нищеты. Распухшие от сырости двери, следы от протечки на потолке, щель на стене, прикрытая гобеленом. Но при всей своей небогатости, этот дом был намного красивее, чем берлога их пьяницы-отчима. Стараниями тёть Сани тут царили уют, чистота и приятные запахи. Порядок был всюду, кроме Димкиной спальни.
Спровадив сестру, Таня умылась и привела себя в Божеский вид. Она застелила кровать, перепрятав записку подальше. Сложила одежду, попутно избавив карманы от мусора. Сгребла со стола упаковки от чипсов и составила на пол немытые чашки. Теперь, ступив на привычную колею, она ощутила себя полноправной хозяйкой. Прилив жизненных сил подтолкнул её к ещё более радикальным шагам.
— Тёть Сань! — прокричала она с коридора.
Голова в бигудях показалась из-за кухонной тумбы.
— А где у вас тряпка с ведром? — спросила Таня.
Александра Сергевна убавила звук телевизора. Её тучное тело попятилось.
— Это ж зачем? — уточнила она с интересом.
Таня смутилась:
— Да вот… решила в Димкиной спальне прибраться.
Клетчатый фартук затрясся от смеха.
— Я тебя умоляю! — пропела тёть Саня, — Этот свинтус не стоит того! Вон лучше чаю попей с сыроежками.
