— Все эти предметы искусства — собственность художника, что жил здесь до нас. Их нельзя фотографировать и продавать, — на ходу сочинила она. И Лизи охотно поверила.
— Офигеть! — повторила сестрёнка.
Осторожно, словно боясь того, что картина утянет её в свою бездну, Лизи коснулась хаотичных мазков. Но вдруг, опомнившись, посмотрела на Кэтрин. Та усмехнулась.
— Трогать руками можно, — сказала она, и про себя добавила: «А можно даже разбить что-нибудь».
Иногда ей хотелось поджечь этот дом! Чтобы к его возвращению не осталось ни вычурных ярких полотен, ни стен. Сцена получалась эпической! Но только в фантазиях. В реальности Кэтти вела себя «тише воды». После того раза, на кухне… Её самого первого раза. Она испугалась тогда не на шутку! Нож, что норовил перерезать ей горло, как ни в чём не бывало, стоял на кухонной подставке. Она сотню раз порывалась сбежать. Но боевой настрой падал, стоило вспомнить, что он сказал ей той ночью.
— Уходи! Только быстро и далеко! Потому, что я сотру тебя в порошок, если найду. От тебя ничего не останется, даже костей. Поняла?
Сестрёнка, устав от созерцания невиданных прежде красот, уселась за стол. За тот самый стол. Где теперь, ежедневно, сидя напротив него, Кэтрин должна была ужинать, изображая «нормальную жизнь».
Отдушиной стала служанка Мартина. И, кажется, их симпатия оказалась взаимной. Мартина любила готовить, и делала это с большим интересом. А Кэтрин, лишенная этой возможности, с удовольствием ей помогала. Мартина знала уйму секретов! От неё Кэт почерпнула намного больше, чем из занятий с шеф-поваром, что, по велению Энтони, приходил раз в неделю. И копилка рецептов пополнялась всё новыми блюдами.
— Представляешь, Филипп уже всем растрепал, что он — твой бывший? — возмущенно делилась Лизи.
— Да мы всего лишь пару раз целовались, — поморщилась Кэт.
— Ну вот! — Лиз поймала малиновый локон. — А он говорит, что вы с ним…
Она замолчала, и звон недосказанных слов повис в воздухе.
— Что мы с ним? — надавила Кэтрин.
И Лизи, с большой неохотой, закончила фразу:
— Что вы с ним трахались! Всеми возможными способами.
Мгновение они обе молчали, вспоминая соседского сына. Недотёпу Филиппа, в вечно грязных туфлях и рубашке, заправленной в брюки. Он ходил к ним домой и топтался у двери, смущая постояльцев. Пока сама тётя Рози не попросила Кэтрин сходить на свидание. Она сходила! Весь вечер терпеливо внимала его разговорам об археологии, сама оплатила свой кофе, и не одернула руку, когда Филипп отважился на «телесный контакт». В первый раз его чмок угодил ей в щеку. А во второй, когда Кэтрин, скорее из жалости, разрешила себя проводить, соседский мальчишка, осмелев, запечатал ей рот поцелуем. Слишком мокрым и слишком настойчивым для того, кто использует крем от прыщей…
Лизи первой прыснула со смеху. Вслед за ней рассмеялась и Кэтрин.
Солнечный свет проникал в витражи, обретая несвойственные ему оттенки. Становясь то зелёным, то синим, то красным. И рисунки, которые он оставлял на полу, повторяли оконные декорации. На одном из них девушка заплетала косу, сидя на берегу водоема. На другом — птица, отдаленно похожая на павлина, начищала разлапистый хвост.
Начало осени выдалось теплым. И хотя дожди проливались всё чаще, намекая на близкую слякоть, солнце до сих пор грело, возникая в проталинах облаков. И Кэтрин, накинув вязаный кардиган, выходила «гулять». Она делала пару кругов вокруг дома и усаживалась на шезлонг, согревая себя остывающим чаем. В такие моменты ей представлялось, что Энтони Торрес завел не жену, а собачку. Ведь он даже звал её… сукой! И редко по имени, обычно в присутствии посторонних.
— Дом у тебя просто бомба! — подытожила Лизи.
— Это не мой дом, — поправила её Кэтрин.
Лицо Элизабет изменилось. Брови под изорванной челкой задумчиво сдвинулись к переносице.
— Раз ты тут живешь, значит твой, — наконец-то сказала сестра.
И Кэтрин, дивясь легкомысленной логике, не стала с ней спорить.
— Как там Салли? — спросила она. — Когда свадьба?
Лизи выпучила глаза, с трудом удержав во рту глоток горячего чая.
— Ой! — закричала она, — А ты не знаешь? Они же расстались!
Теперь пришел черед Кэт удивляться:
— Как?
Сестра махнула рукой, довольная тем, что стала обладателем «сенсационных известий».
— Альфонсо умудрился заделать ребенка одной из своих официанток, — доложилась она.
— Да что ты? — всплеснула руками Кэтрин. Ей было искренне жаль сестру. Они были роднёй, невзирая на все разногласия.
— Салли в депрессии, — Лиз закатила глаза, отчего накладные ресницы, как два опахала, взметнулись к бровям. — Вторую неделю рыдает в подушку!
— Бедняжка! Это ужасно, — проговорила Кэтрин, вздыхая, — Они так долго встречались.
— Ага, — подтвердила сестра, — Да только мне кажется, что плачет она совсем не по Альфонсо.
— А почему? — Кэт удивленно уставилась на неё.
— Просто ей завидно! — ответила Лиз. — Что из трёх дочерей принцессой стала именно ты!
Кэтрин молчала, переваривая полученную информацию. Она никогда не смотрела на свой фэйковый брак под таким ракурсом. Неужели и, правда, как в сказке про Золушку, сводные сестры её ненавидят?
— А ты? Тебе тоже завидно? — сделав пару глотков, уточнила она.
Элизабет рассмеялась.
— Систер, ты что? Я только рада за тебя! — улыбнулась она и пнула сестру под столом.
Они доедали приготовленные Кэтрин закуски. Лиз опустошала тарелки, излагая последние новости. Булочная на углу разорилась, а её хозяин, мистер Кальво, уехал с женой в пригород. В институте их группу переводят на вечерний, так как желающих обучаться азам менеджмента стало уж слишком много. У тёти Рози появился поклонник! Какой-то «старпёр» ходит в их ресторан и всегда оставляет записку, где признается ей в своих чувствах. Сама же тётушка подозревает, что «чувствительность» его весьма ограничена. Питти, оставленный без присмотра, осчастливил соседскую сучку, став отцом пятерых щенят…
Слушая всё это, Кэтрин невольно ловила себя на мысли, как сильно скучает. По своей неприметной, обыденной жизни. По утренним вылазкам с авоськой наперевес. По комнате, где кроме кровати и шкафа не помещалось ничего. По работе, уборке и стирке. По глупым надеждам на лучшее! Теперь ей казалось, что лучшее было там, позади. А что будет дальше?
— Слушай, систер! — голос Элизабет приобрёл заискивающие нотки, — Не одолжишь пару сотен?
Кэтрин нервно сглотнула. Её «безлимитная» карта, на имя супруга, имела в своем распоряжении пятизначный баланс. И, будь её воля, она отдала бы их все. Но Торрес сканировал каждый истраченный евро! И если какая-то цифра заставляла его сомневаться…
