От него пахло мужчиной, терпким парфюмом и сигаретной горечью. Кэтрин растворилась в этом поцелуе, в жадном движении влажного рта. В том, как уверенно рука его нащупала край шёлковой блузы. Слишком тонкой, чтобы скрыть возбуждение! Он поймал ладонью упругий холмик, и чуть сдавил. Её груди, всегда восприимчивые к прикосновениям, тотчас отозвались, устремив вверх капельки напряжённых сосков. Он захватил один из них пальцами, и покрутил, точно пуговку от рубашки.
Она застонала сквозь поцелуй. И прижалась, так сильно, насколько могла! Желая слиться с ним воедино. В голове было пусто и ветрено. Только пульс барабанил в виски, задавая немыслимый ритм…
Он отстранился, но лишь для того, чтобы взглянуть на неё.
— Какая ты сладкая, — прозвучал его хриплый шепот.
Тони легко подхватил её невесомое тело и обошёл их двуспальный «плацдарм». Кэт взмыла в воздух, машинально хватаясь руками за плечи, ощущая силу упругих мышц. Он бережно, словно хрустальную куклу, уложил её на подушки.
«Ну же, поговори со мной», — думала Кэтрин. Но вместо этого Тони склонился, и нежно, лаская, коснулся сомкнутых губ. Их поцелуй длился долго! И, успокоенная этой нежностью, Кэтрин закрыла глаза. Поддалась! Ощущая, как сильные руки неторопливо освобождают её от одежды. Она приподняла бёдра, облегчая ему задачу. Раздев её, он отстранился, и в изумлении замер. Так, словно видел впервые! Словно теперь она стала ему не чужая.
Тони стянул через голову свой пуловер, обнажив мощный торс. Отблески света ласкали широкие плечи. Его сила, его мощь теперь не пугали её. Наоборот! Сейчас он казался таким уязвимым в своей наготе. Как будто бы, вслед за одеждой, он скинул на пол свою защитную броню.
Всё было, словно во сне! Его руки сползали по коже, а губы двигались вниз, оставляя влажную дорожку. И скоро на теле её не осталось местечка, которого бы они не коснулись. Погруженная в эти эмоции, Кэтрин лежала, не желая сопротивляться. И, когда он оказался сверху, она сама раздвинула бёдра, пропуская его внутрь себя. Её промежность сочилась, ощущая движение члена. Он прошёлся от клитора вниз и нырнул «с головой» в сочный кокон обласканной щели.
Она изогнулась, обхватила горячее тело и приникла к нему. Отвечая стоном на очередное безжалостное вторжение. Не решаясь смотреть… А лишь чувствуя, как колышутся в такт его фрикциям голые груди. Он ловил их ладонями, поочерёдно сжимая, терзая соски. Эта покорность его распаляла! Тони рычал, заполняя её. Под стать ему, член, огромный и твёрдый, пульсировал в ней, раздвигая вагину. С каждым новым толчком напряжение нарастало!
Неожиданно он застонал, как от боли. И подался вперёд до упора! Она распахнула глаза, наблюдая, как он извлекает свой член. Окропляя остатками семени низ живота.
Глава 6. Энтони
— Да, Босс! Адвокат всё подробно ему разъяснил. Но пацан заарканился! Требует встречи с вами! — пояснил голос в трубке.
Тони вздохнул, потёр ладонью висок:
— Мне светиться нельзя, он же знает!
— Знает, потому и требует, — подхватил Диего.
— Бля! — выругался Энтони.
Давненько о нём не писали! Появись он на киче, и таблоиды вновь зашумят.
— Пацан зазвездился! Надо ему прочистить мозги. Давай ребят подключу? — вещал «с того света» Диего.
Тони задумался. Проучить парнишку было бы не лишне. В последнее время Марчелло «взлетел» до небес, напрочь забыл об осторожности и косячил направо налево. Устроить хорошую взбучку в обмен на «молчание» было единственно верным решением.
— Только скажи им, чтоб сильно не усердствовали, — произнёс Энтони.
Заполучив шанс исправить ситуацию, Диего приободрился:
— Тони, ты же знаешь, я в лепёшку разобьюсь, чтобы выровнять этот косяк!
— Знаю, — хмыкнул Энтони, — Поэтому и говорю! Не усердствуй!
В трубке послышались гудки. Тони сжал её в кулаке, испытывая острую потребность «дать задний ход». Какое-то смутное беспокойство нарастало внутри. Предчувствие? С чего вдруг? Интуиция, суеверия, и прочая мистическая муть — это бабские штучки. Сам Энтони Торрес всегда отличался трезвым взглядом на жизнь. Деньги, бизнес и выгода — вот его ориентиры! Но тогда почему телефон у него в кулаке накалялся, разрывая шаблоны? Заставляя испытывать страх! С каких пор он стал таким сентиментальным? Уж не дурная ли кровь, испорченная эндорфинами, мешала ему быть собой?
Тони встряхнул головой, бросил трубку на стол и вынул из пачки сигарету. Когда-то и сам он провоцировал общество, вызывал резонанс своими необдуманными поступками. Плюя на закон, игнорируя нормы морали, и не заботясь о репутации. Первый арест случился в шестнадцать лет. В то время стрит-рейсинг был вне закона! И этот факт вызывал ещё больший к нему интерес…
В уличных гонках не было правил. Кроме одного — будь быстрым, как ветер, и дерзким, как твой мотоцикл. У Энтони был дорогой агрегат. На зависть «коллегам по цеху». И смелости было в избытке! Так что, его «погоняло» почти каждый раз мелькало в числе финалистов. Азарт, ощущение края и скорости! Когда кровь закипает под рёв озверевшего байка. Когда ты, игнорируя страх, преодолевая силу притяжения, мчишься на всех парах. Вперёд и только вперёд!
В то время его звали Bruto — дикарь. Что вполне соответствовало неукротимому нраву! Мало кто знал его настоящее имя. И потому, угодив в «обезьянник», Тони остался «никем». Его поместили в вольер с разъяренными псами. Кто-то попал сюда по ошибке, кто-то нарвался, как он. Но, озлобленные на весь мир, они были готовы перегрызть горло любому, кто попадёт под «горячую руку».
Услышав фамилию Торрес, парни долго смеялись. К чему он озвучил её? Зачем угрожал часовому расправой? Но слово — не воробей! И теперь, став объектом насмешек, Тони ждал подходящий момент. Такой, что придаст ему сил и разбудит звериную сущность. И он наступил…
— Да не кипешуй, Паца! — бросил лениво один завсегдатай.
Другой, что никак не желал успокоиться, продолжал поливать грязью всех представителей «высшей касты».
— Да фраера они все беспредельные! Я бы очко ему натянул, если бы встретил! — распалялся биток.
Торс его, сплошняком состоящий из мышц, был покрыт зарисовками. Очевидно, он был не в почёте у тюремной братвы. И пожизненный статус «шестёрки» застыл на блатной физиономии.
— Мечтай, сука! Ты внизу пищевой цепочки, родился и сдохнешь амёбой, — процедил сквозь улыбку «бывалый».
Он следил за порядком, пытаясь его вразумить. По всему было видно, что у этого «миротворца» за спиной уже не одна ходка.
— Но этот, же бздит, что вафлёр ему батей приходится! — прохрипел провокатор.
Тони сидел, подпирая колени. Он смотрел в одну точку, твердя про себя, как молитву: «Молчи, молчи, молчи».
