Он лежал в той же позе, уткнувшись лицом в подушку. Этот диван был ему слишком мал! И ноги сползли, утопая босыми ступнями в длинном ворсе ковра. Кэтрин бесшумно приблизилась. Вгляделась, пытаясь понять, дышит он, или нет. Не зная, что лучше — найти его спящим, или…
Он спал! Спина поднималась в такт мерным вздохам. И ей отчаянно сильно захотелось взять в руки подушку и накрыть его темноволосую голову. А после — держать! Чтобы крик не прорвался наружу.
Ей всё ещё было больно! И виной тому был не только мучительный секс. Что-то живое, начав пробуждаться внутри, было раздавлено им накануне.
— Тебе же нравится? Нравится быть моей шлюхой? — рычал он ей на ухо.
Кэтрин вытерла слёзы.
«Скотина», — прошептала она и на цыпочках вышла из дома.
Глава 8. Энтони
Каменное изваяние высотой в человеческий рост служило надгробием. Оно изображало фигуру спящего ангела. Ноги скрещены, крылья сложены за спиной. Тони скользнул взглядом по мастерски вылепленным изгибам. Даже черты лица проступали сквозь безжизненный камень. Внезапно в них ему померещилась… Кэтрин.
Он тряхнул головой, посмотрел себе под ноги. День выдался пасмурным. И в такие моменты старое кладбище выглядело особенно атмосферным. Серые надгробия, поросшие диким плющом, хранили молчание. Словно оберегая покой того, кто лежит под землей. Место извечной скорби! Где находят последний приют даже самые грешные души.
«А что такое душа?», — думал Энтони. Да и была ли она у Марчелло? А у него самого?
Первый ком земли полетел вниз, и толпу разрезал надвое страдальческий вопль. Худая, покрытая тёмным плащом женщина выглядела потерянной и одинокой. Мать Марчелло! Она понятия не имела, кем был её обожаемый сын. Но рыдала так безутешно, как будто знала о нём абсолютно всё.
Вдруг Тони подумал: а будет ли кто-то рыдать по нему самому? Разве что, только Мартина…
— Босс, я, честно, понятия не имел! — сокрушался Диего.
Оказалось, что у парня был врождённый сердечный порок. Именно так написал в заключении тюремный патологоанатом. Никаких ранений, лишь несколько гематом — накануне он сильно подрался.
Свои люди в тюрьме подтвердили данную версию. Но у Тони закрались сомнения! Мог ли Диего спланировать это заранее? Если так, то «крыса», которую он безуспешно искал всё это время, была у него перед носом…
На месте могилы возник земляной холм.
«Скоро здесь появится каменная плита», — думал Энтони, — «На которой будет указано, что Марчелло Гонсалес прожил всего лишь двадцать три года». Хотя, вряд ли с таким отношением к жизни он дотянул бы до старости.
Толпа медленно двинулась в сторону главных ворот.
— Мистер Торрес! — окликнул его женский голос.
Тони, застывший перед каменным изваянием, обернулся. Перед ним, сжимая нервными пальцами носовой платок, стояла та самая женщина. Лицо со следами былой красоты. Пустой безымянный палец. И взгляд, от которого Энтони бросило в жар!
— Я — Мария Гонсалес, мама Марчелло, — представилась женщина, хотя нужды в этом не было.
— Примите мои соболезнования, — выдавил Тони.
Женщина всхлипнула. Под натиском горя плечи её задрожали.
— Благодарю вас, мистер Энтони! Так великодушно с вашей стороны присутствовать здесь, — хрупкий голос то и дело срывался.
Подавляя эмоции Тони сглотнул. Сейчас в этой женщине ему привиделось что-то святое. Возможно, святая уверенность в том, что её сын был безгрешен? Марчелло вот уже несколько лет играл и ставил по-крупному. Энтони выкупил его долги у кредиторов. Несмотря ни на что, парнишка был нужен ему! Теперь, став «благодетелем», он управлял им, словно марионеткой. Несколько лет подряд Марчелло был просто курьером. И только Энтони собирался повысить его до «начальника службы доставки», как случилось такое.
— Мой мальчик не виноват! — с придыханием бросила женщина. — Его оклеветали!
Марчелло поймали за драку. Он ввязался в разборку с какой-то дворовой братвой, засветил свой товар и подставил важных людей. Срок, грозивший ему, мог уменьшиться вдвое, при условии чистосердечного. Вопрос был лишь в том, что написать…
— Миссис Гонсалес, я в этом не сомневаюсь, — проговорил Энтони, глядя на женщину, что пыталась оправдать своего непутёвого отпрыска.
— Я знаю, что вы дали ему адвоката! Но вот только…, — она осеклась, прижимая к лицу смятый платок.
«Только он всё равно не помог бы ему», — подумал Энтони.
— Только он не успел! — проговорила она.
На худощавом лице застыла гримаса искренней скорби. Словно из тела разом вынули жизнь. Наверное, именно так выглядят матери, вынужденные хоронить своих сыновей? Куда логичнее, если сын хоронит собственную мать.
— Марчелло говорил, что у него есть сестра? — уточнил Энтони.
— Да, верно, — кивнула женщина, взяв под контроль поток нескончаемых слёз, — Я родила её поздно, ей всего лишь двенадцать.
— Моя семья возьмёт на себя все расходы по обучению вашей дочери, — заверил Тони.
Он не стал уточнять, что Марчелло также упоминал о многочисленных отчимах, что сменяли друг друга в его незапамятном детстве.
— О, мистер Торрес! — воскликнула женщина, она прижала ладони к груди, — Да подарит святая дева Мария здоровья вам и вашим детям!
— У меня пока нет детей, — зачем-то признался Тони.
— Они у вас будут, поверьте мне! — сказала она.
Луч света, пробившись сквозь плотную штору из облаков, достиг земли прямо у них под ногами. Словно Всевышний узаконил это пророчество. Тони возвёл глаза к небу. Следуя Библии, дети расплачиваются за грехи своих предков. Если так, то Энтони вовсе не стоило их заводить! Трудно представить себе, насколько мучительной будет их жизнь, в тщётных попытках искупить все его прегрешения.
— Спасибо, миссис Гонсалес, — произнёс он со всей теплотой, на которую был способен.
— Я хочу, чтоб вы знали, мой сын вас боготворил! Он всегда говорил мне, что хочет быть похожим на мистера Тони, — сказала она.
В опустевших глазах промелькнул и тут же погас огонёк. Словно воспоминание об этом моменте возникло, затмив собой безутешное горе.
— Я не самый достойный пример для подражания, — заверил Энтони.
Удивляясь тому, что неспособность выбирать ориентир также роднит их с Марчелло. В своё время Тони усердно искал поддержки в бандитских кругах. И в итоге сам стал бандитом!
— Ну что вы, мистер Энтони, — сказала женщина. Она протянула руку и коснулась одетого в тёмную кожу плеча. — Ваша мать бы гордилась вами!
