— Не смей! — предупредил её Энтони.
Машина двигалась ровно. Не совершая крутых поворотов. И в какой-то момент Кэтрин отчётливо поняла, что он везёт её… убивать. Ведь именно так происходит в фильмах? Приговорённых к смерти вывозят за город, чтобы сбросить с утёса, утопить в водоёме, или повесить в лесу. Так что же он выберет?
— Ты убьёшь меня? — Кэтрин шмыгнула носом.
Было стыдно от собственных слёз, но они против воли текли по щекам.
— Догадливая, — ответил мерзавец, продолжая рулить, как ни в чём не бывало.
Чтобы не слышать, как она плачет, он врубил музыку. И стал подпевать. А Кэтрин хотелось выть в голос! В голове возникали, сменяя друг друга, жутчайшие кадры расправы. Возможно, он просто застрелит её? И никто не узнает об этом! Пресса слегка поволнуется, вопрошая: «А где же пастушка?». Но вскоре забудет. И даже родня уверует в то, что жена миллионера пропала бесследно.
Машина остановилась и суровый голос скомандовал:
— На выход! И только попробуй избавиться от повязки!
На дрожащих ногах Кэтрин выбралась. Каблуки её туфель ощутили податливый слой. Прохладный ветер забрался под юбку, трогая бёдра, одетые в тонкий нейлон. И куда она так нарядилась? На свидание со Смертью?
— Пожалуйста, не трогай моих сестёр и тётушку Рози! — попросила она.
Тони молчал. И Кэтрин невольно представила, как он достаёт пистолет. Как проверяет готовность, возводит курок. И, крепко сжимая его рукоять, направляет ей прямо в голову.
— Я псину оставлю себе? Как его там, Питти? — услышала Кэтрин, и… отключилась. Сквозь пустоту она летела куда-то. Мимо неё проносились кометы и звёзды…
«Я уже умерла?», — подумала Кэт. И в этот момент он накрыл её руку своей.
— Всё хорошо, — прошептал его ласковый голос.
Торрес склонился над ней. Но, едва открыв глаза, Кэтрин попятилась.
— Не трогай меня! — огрызнулась она.
Он послушно убрал руки.
— Я тебя не обижу, — проговорил, не сводя с неё глаз.
— Ты хотел убить меня! — напомнила Кэтрин.
Торрес хмыкнул:
— Это ты так решила.
Взгляд её скользнул по стене и застыл, споткнувшись о нечто громоздкое. Огромный комод с медными ручками занимал пятачок между дверью и креслом.
«Да мало ли в мире похожих комодов», — подумала Кэтрин. Поверхность его накрывала салфетка, край которой свисал. Уголок с плотной рюшей украшала длинная бахрома. И в памяти тотчас возникла картина! Мама в очках на веранде. У неё на коленях эскиз и клубок белых ниток. А Кэт, примостившись в ногах, наблюдает, как рождается кружево…
Она зажмурилась, прогоняя видение. Да мало ли в мире похожих салфеток?
Кровать скрипнула, когда Энтони встал. Он подошёл и играючи взял в руки вазу. Протёр её рукавом, как будто ждал, что снаружи появится джин. Кэтрин почти перестала дышать! Сердце радостно колотилось, но мозг отрицал очевидное.
— Ручная работа, — прокомментировал Тони, изучая художества юного мастера.
Ей не нужно было смотреть! Кэтрин знала, что там нарисовано. Небо, солнце, облака. И кораблик, оседлавший морскую волну. Голова закружилась, из груди её вырвался вздох. Эта спальня была всё такой же, как в детстве!
Она вышла в коридор, как сомнамбула. Перед глазами мелькали картины из прошлого. Вот мама, в простеньком ситцевом платье, машет руками, зазывая к столу. И отец, проходя мимо, непременно целует её. Всё здесь было как прежде. Те же стены, те же полы, и даже тарелки на кухне те же! На том же месте стояла большая напольная ваза. Под окнами спальни распускались любимые мамины розы. Вот только мамы здесь больше не было.
Их с папой любовь была безгранична! И Кэтрин верила в то, что даже смерть не смогла разлучить их. Она долго рыдала на кровати родительской спальни. Рыдала так сильно, как никогда! Как будто теперь, осознав своё горе по-новому, наконец-то решила проститься…
Тони стоял на балконе. Спрятав одну руку в карман, в другой он держал сигарету. Тонкой струйкой вверх тянулся и растворялся в воздухе табачный дым. Привычным движением, поднося сигарету к губам, он втягивал его, и чуть запрокинув голову, выпускал изо рта мутное облако.
— Ты и правда думала, что я собираюсь убить тебя? — хмыкнул он, стоило ей подойти.
— А почему бы и нет? — язвительно бросила Кэтрин.
Она смотрела невидящим взглядом. На зелёные спины холмов, на виноградники. С которых когда-то давно началось и закончилось их семейное счастье. Единственное, чего ей хотелось теперь, поскорее уехать отсюда!
— Зачем ты привёз меня в это место? — тихо спросила она.
Тони пожал плечами:
— Это твой дом!
Ей захотелось ударить его. Зная правду, он всё ещё продолжал свою изощрённую пытку.
— Когда-то он был мои, а теперь, — Кэтрин стиснула зубы от боли.
— Вот! — бросил Энтони.
— Что это? — уточнила она, глядя на свернутый в рулик, бумажный пакет.
«Неужели он всё же решился оформить развод», — подумала Кэтрин с надеждой. Боясь представить себе, какие условия ей предстоит соблюсти.
Но документ оказался иного рода. Она читала снова и снова, пытаясь понять, в чём подвох.
— Это шутка? — решилась озвучить одну из гипотез.
Торрес вздохнул.
— Я решил, что так будет правильно, — произнёс он в пространство, словно мыслями был далеко от неё. — Мне не нужен был отель твоей тётки, мне нужна была ты.
Голос его надломился, и у Кэтрин кольнуло в груди.
— Зачем? — тихо спросила она.
Тони пожал плечами.
— Не знаю, — он докурил и остался стоять, глядя перед собой.
Что-то рухнуло и со звоном обрушилось вниз! Быть может, осколки разбитого сердца?
Кэтрин смотрела во все глаза. Не дивный пейзаж, на мужчину! Который стал её палачом. И самым опасным на свете соблазном. Он воплощал её страхи и все её тайные помыслы. Он столько раз вынуждал её плакать! Ещё накануне она больше всего на свете хотела уйти от него. А теперь? Заполучив такую возможность, продолжала стоять неподвижно. Что же стало причиной? Его благородный поступок? Заключительный жест, как финальный аккорд из короткой, болезненной драмы.
— А сейчас? — робко бросила Кэт, — Сейчас я тебе не нужна?
Тони выпрямился, но не взглянул на неё.
— Я просто хочу, чтобы ты была счастлива, — его голос звучал равнодушно.
«Ну, вот и всё», — грустно подумала Кэтрин. Ей захотелось обнять его! На прощание. Она сделала шаг, но застыла. Будто путь преграждала невидимая стена, преодолеть которую не было сил.
— Я беременна, — вдруг призналась она. Сама не зная, зачем!
