— Я ждала в своей комнате. Ты не пришел, и я пришла сюда, посмотреть, что происходит.
— Конечно. — Он все еще держал в руке чек Орхидеи на сто карт; он сложил его и убрал в карман сутаны. — Я сказал тебе, что буду у тебя через несколько минут, верно? Боюсь, мне потребовалось намного больше времени. Я могу только извиниться.
— Ты все еще хочешь поговорить со мной в моей комнате?
Шелк поколебался, потом кивнул:
— Мы должны поговорить наедине, я бы хотел узнать, где она находится.
Глава одиннадцатая
Вызванная
— Орхидея живет в комнатах прежнего владельца дома и его жены, — объяснила Синель. — Их дети занимали соседние комнаты, далее располагались высшие слуги, а потом служанки, как мне кажется. Я на полпути, на внутренней стороне. Не так плохо.
Она повернула налево; Шелк шел следом по плохо пахнувшему коридору.
— Половина окон выходят на двор, как и мои. Это не так хорошо, как звучит, потому что во дворе иногда устраивают большие вечеринки, и в комнате действительно шумно, если ты не остаешься до конца, а я, обычно, нет. Берешь этих пьяниц наверх, в свою комнату, и там их рвет — а потом тебе никак не избавиться от запаха. Могет быть, ты думаешь, что запах исчез, но дождись дождливой ночи.
Они завернули за угол.
— Иногда они охотятся за девушками, бегают по сходням и очень шумят. Но внешние комнаты в этой части дома имеют окна, выходящие на переулок. В них еще меньше света и плохо пахнет.
— Понимаю, — сказал Шелк.
— Так что это не очень-то хорошо, и еще у них решетки на окнах. Я, скорее, держусь за то, что имею. — Синель остановилась, вытащила ключ, висевший на шнурке между ее огромных грудей, и открыла дверь.
— А за твоей комнатой есть пустые?
— Если бы. Не думаю, что в заведении есть хотя бы одна пустая комната. Уже где-то месяц, как она отказывает всем. У меня есть подруга, которая хотела бы переехать сюда, и я обязательно скажу ей, как только кто-нибудь уедет.
— Возможно, она могла бы занять комнату Элодеи. — Комната Синель была вдвое меньше спальни Орхидеи, причем большую ее часть занимала огромная кровать. Вдоль стены стояло несколько сундуков и старый платяной шкаф, к которому добавили засов и висячий замок.
— Ага. Может быть. Я скажу ей. Хочешь, я оставлю дверь открытой?
— Сомневаюсь, что это будет разумно.
— Хорошо. — Она закрыла ее. — Я не хочу запираться. Я вообще не запираюсь, когда мужчина внутри, это плохая мысль. Хочешь сесть на кровать рядом со мной?
Шелк покачал головой.
— Делай, как тебе удобнее. — Она уселась, и он благодарно опустился на один из сундуков, зажав коленями трость с головой львицы.
— Ну, что ты хочешь сказать?
Шелк поглядел на открытое окно:
— Мне кажется, что кто-нибудь легко мог бы встать там, на галерее, так, чтобы мы его не видели. Было бы благоразумно проверить, нет ли там кого.
— Гляди здесь. — Она ткнула в него пальцем. — У меня нет ни одной твоей вещи, ты мне не платишь, даже пару бит. Элодея была мне кем-то вроде подруги, в любом случае мы почти не дрались, и я считаю очень клевым то, что ты сделал для нее; так что, когда ты сказал, что хочешь поговорить со мной, я сказала «хорошо». Но мне сегодня надо кое-что сделать, и я должна вернуться сюда ночью и вспотеть, как свинья. Так что говори, и тебе же будет лучше, если мне понравится то, что ты скажешь.
— А что ты сделаешь, если нет, Синель? — тихо сказал Шелк. — Заколешь меня? Я так не думаю; теперь у тебя нет кинжала.
Ярко раскрашенный рот открылся, потом губы опять крепко сжались.
Шелк прислонился спиной к стене.
— Это ясно как день. Если бы сообщили гражданской гвардии, что, как я думаю, надо было сделать, они бы мгновенно поняли, что здесь произошло. Мне потребовалась минута или две, но я очень мало знаю о таких вещах.
Ее глаза вспыхнули:
— Она сама это сделала! Ты видел. Заколола себя. — Синель ткнула пальцем в свою талию.
— Я видел ее руку на рукоятке твоего кинжала, безусловно. Это ты положила ее туда? Или она, умирая, пыталась вытащить его?
— Ты не сможешь ничего доказать!
Шелк вздохнул:
— Пожалуйста, не будь такой глупой. Сколько тебе лет? Только честно.
— И что это изменит?
— Ничего, я думаю. Просто ты заставляешь меня чувствовать себя старым и мудрым, как делают дети в нашей палестре. Мне кажется, что ты не намного старше некоторых из них.
Несколько секунд Синель жевала губу.
— Девятнадцать, — наконец сказала она. — Я так думаю, лилия. Насколько я знаю, мне около девятнадцати. Я старше, чем большая часть здешних девушек.
— Мне двадцать три, — сказал ей Шелк. — Кстати, ты не могла бы называть меня «патера»? Это помогает мне помнить, кто я такой. Или что я такое, если тебе хочется.
Синель покачала головой:
— Ты думаешь, что я — дерьмовая шлюха, которую ты можешь заставить пососать все, что ты хочешь? Послушай, я знаю много того, о чем ты никогда и не мечтал. Я не убивала Элодею. Клянусь Сфингс, я это не делала. И в любом случае ты не можешь этого доказать. Так зачем ты пришел?
— Главным образом за тобой. Я хочу помочь тебе, если смогу. Все боги — особенно Внешний — знают, что кто-то должен, и уже давно.
— Помочь!
Шелк поднял плечи и дал им упасть.
— Да, немного помочь; но мы даже не начали. Ты говоришь, что знаешь намного больше меня. Ты умеешь читать?
Синель покачала головой, плотно сжав губы.
— Вот видишь, хотя ты знаешь многое из того, что не знаю я, — я этого не отрицаю, — мы знаем разные вещи. Ты настолько умна, например, что ложно поклялась именем Сфингс; ты знаешь, что с тобой ничего не случится, несмотря на это, и я начинаю чувствовать, что тоже должен этому научиться. Вчера утром я бы не осмелился сделать так. На самом деле я бы и сейчас не осмелился.
— Я не вру!
— Конечно врешь. — Шелк положил трость Крови на колени и какое-то время глядел на голову львицы. — Ты сказала, что я не могу ничего доказать. В каком-то смысле ты права. Если бы ты была женщиной с богатством и положением, я бы не смог доказать свое обвинение в суде. А ты — нет, но я и не собираюсь подавать на тебя в любой суд. Однако я легко могу убедить Орхидею или Кровь. Я бы добавил, что, на самом деле, ты уже признала свою вину. У Орхидеи есть лысый человек, который, кажется, живет здесь и может побить тебя и заставить тебя уйти. Я даже не могу себе представить, что сделает Кровь. Ничего, возможно.
Девушка с малиновыми волосами все еще сидела на кровати и не смотрела ему в глаза.
