— Лады, выкладывай.
Матар толкнула Гагарку в ребра дулом карабина.
— Лейтенант запретила тебе выглядывать из этого иллюминатора. Она боится, что ты выпрыгнешь.
Гагарка отдернул голову и руку.
— Только не я. Хотя могу. С нашей оружейной палубы… вы так ее называете?
Матар и Синель кивнули.
— …до земли совсем близко, могет быть кубитов восемь. Внизу песок, так что все будет пучком.
Матар внимательно посмотрела на Орева:
— Где ты взял эту птицу? Мне казалось, что она принадлежит кальде.
— Дев идти, — хрипло доложил Орев. — Речь Гаг.
— Орев слетел вниз и сел на меня, — объяснил Гагарка. — Мы с ним старые кореша. — Он нежно погладил Орева указательным пальцем.
— Мы вместе были в туннелях под городом, — сказала Синель Матар. — Там довольно круто.
— Так оно и было, дочь моя. — К группе присоединился Наковальня. — Тем не менее, именно там я получил божественное благословение нашей покровительницы, Жгучей Сциллы.
— О чем вы там говорите? — спросила лейтенант со своего места в передней части гондолы.
— Туннели, сэр, — ответила Матар, гибкая молодая женщина на два пальца ниже большинства птеротруперов.
— Там, — пояснил Наковальня, — я научился заряжать игломет и стрелять из него. — Он подошел к лейтенанту, его округлое лицо расплылось в улыбке. — Мало кто из авгуров может похвастаться таким. И у меня был исключительный учитель — мой верный друг капрал Кремень.
— Дев идти, — повторил Орев. — Верблюд. Дев брать.
— Матар! — позвала лейтенант. — Иди сюда. — Матар поспешила подчиниться.
Майтера Мрамор схватила Гагарку за рукав.
— Есть еще кое-что, — прошептала она. — Вернулся маленький кот, принадлежащий жене патеры.
Гагарка рассеянно кивнул:
— Со словом патеры, зуб даю.
— Что-то такое о щёлке и блюдах, — объяснила она, — и блин поиск карамелей. Не могу понять, что его так возбудило. Он у Мурсака.
— Верблюды в караване, — тихо сказал Гагарка. — Я их видел, и за ними погнались труперы. Пора брать девку и ее хефе, пока наш маленький мясник пудрит ей мозги и втирается в доверие.
Из передней части гондолы послышался сухой выстрел игломета; закричала женщина.
* * *
Шелк наблюдал, как двое далеких птеротруперов пытаются забить в песок пустыни причальный столб. Когда слабый стук тяжелой кувалды добрался до кокпита, Шелк повернулся к пилоту:
— Верно ли, что мы не сможем улететь, не отвязав эти канаты?
— Швартовые? — Пилот покачала головой.
— Как неудачно. Иначе можно было спасти много жизней. — Он опять сел рядом с Гиацинт и взял ее руку, слушая стон зимнего ветра, пробудившего далеких песчаных бесов.
— У нас должно быть полудюжиной больше, — сказала пилот. — И будет, очень скоро. Дома мы используем двадцать четыре.
«Пять уже есть», — предположили пять растопыренных пальцев Гиацинт; Шелк поднял их к губам и поцеловал, заодно поцеловав дешевое и глупое кольцо — единственное, которое у них было. Внезапно обитое кожей сидение резко поднялось под ним — сильный толчок вверх, как будто поплавок Крови поднялся с травяной дорожки.
— Чувствуете? — спросила пилот.
— Что-то там сверкнуло, — показала Гиацинт и распахнула настежь иллюминатор, который они открыли для Клеща.
— Не делайте этого, — сказала ей пилот. — У нас и так полно холодного воздуха.
Шелк приложил к губам палец. Откуда-то, на грани слышимости, доносился слабый рокот, заполнявший нерегулярные интервалы между ударами кувалды.
— Стреляют, — сказал он пилоту. — Я уже слышал этот звук, когда в нашем городе шли бои.
Потом гондола опять вздыбилась под ними, быстрее, чем когда-нибудь двигалась движущаяся комната, и более дико, чем бронированный поплавок Узика — их так тряхнуло, как будто они взлетели в воздух.
Громыхнул карабин, намного ближе, чем осажденный караван, где-то внутри гондолы послышались исполненные мукой крики и стоны. Пилот пошатнулась и выхватила свой игломет. Гиацинт мгновенно вышибла игломет из ее руки, ударила большими пальцами в глаза и стала дико бить по коленям; потом они обе упали на пол.
* * *
— Что ты делаешь? — поинтересовался Гагарка.
— Сбрасываю балласт, — ответил Шелк. — Если посмотришь вниз, увидишь, как что-то похожее на дым струится из-под задней гондолы.
Гагарка просунул голову и плечи через отверстие, оставшееся на месте разлетевшейся стеклянной панели.
— Ага.
— В качестве балласта они используют песок пустыни, — объяснила Гиацинт. — Они начали собирать его, когда мы спустились; об этом нам рассказала пилот. Дирижабль можно заставить подняться при помощи моторов или выкидывая вниз балласт. Поэтому мы, приземлившись, начали его загружать. Но если хочешь лететь высоко и долго, лучше всего сбросить песок, как он и сделал.
— Пол почти ровный, — заметила Синель.
Шелк кивнул, указывая на пузырь в горизонтальной трубке, находившейся на приборной доске.
Гагарка сел рядом с ним:
— Если хочешь, я могу попросить кого-нибудь заменить тебя. Даже эту женщину-пилота. Один из наших посидит здесь, чтобы присматривать за ней.
— Она слепая, — сказал ему Шелк и перекинул рычаг на приборной доске. — Гиацинт ослепила ее. Я видел собственными глазами.
— У нее просто болят глаза, патера. Она будет в ажуре.
Гиацинт села слева от Шелка:
— Тебе нравится, а?
— Очень — и в то же время я в ужасе. Я боюсь, что могу угробить нас всех; но пилот или другая тривигаунтка могут сделать это умышленно, а я, безусловно, нет. Но… — Его голос умолк.
— Даже если бы у нас был пилот, которому мы можем доверять, ты бы не захотел.
Он прочистил горло:
— У нас есть пилот, которому мы можем доверять — я. У меня, правда, не хватает опыта, но наверняка было время, когда и у этой женщины его не хватало.
Синель села рядом с Гиацинт:
— Ударила ее по моргалам?
Гиацинт кивнула:
— Она собиралась шмалять по нам, Син.
— Нет стрелять! — В кокпит влетел Орев.
— Точняк, — сказала ему Гиацинт. — Так я и подумала, но нам в любом случае пришлось шмалять, когда парни Гагарки махались с труперами, сторожившими генерала.
— Только патеру вроде как беспокоит то, что ты ей сделала. Зуб даю.
