— Я иду внутрь с Гиацинт, — крикнула Крапива. — Ты идешь?
— Через минуту, — ответил Рог. — Нет, кальде, не побегу. Но я пообещал Его Святейшеству, что найду вас и приведу вниз, и я собираюсь, как только… — Внезапно он замолчал, лицо залила краска стыда.
— Что такое, Рог?
— Он сказал, что предстоит долгий путь в большую пещеру, где люди спят в бутылках, и, когда мы туда попадем, мы должны их разбудить. Быть может, нам лучше поторопиться.
— Нет, Рог. — Шелк уселся на краю кратера с видом человека, у которого в запасе вечность. — Я попросил Мукор разбудить самого сильного человека из тех, кого она сможет найти, и заставить его разбить цилиндр прежде, чем его убьет газ. Если уж я сам смог сломать один при помощи игломета Гиацинт, сильный человек сумеет сломать его кулаками. И они выйдут нам навстречу — или, по меньшей мере, я на это надеюсь — и, быть может, покажут нам более короткий путь в живот витка, где находятся спускаемые аппараты.
Несколько мгновений он встревоженными глазами изучал Рога.
— А теперь… Почему ты остановил меня, когда я хотел пойти за Гиацинт? В чем дело?
— Ничего, кальде.
Конные труперы, похожие на шумных призраков, проскакали мимо — лица затемнены, одежда почернела от снега.
— Тривигаунтцы, как мне кажется, — сказал Шелк. — Не знаю, хорошо ли это или плохо. Плохо, я полагаю. Если я расскажу это сам — скажу тебе то, что, по-моему, ты собирался мне рассказать, — признаешься ли ты, что я прав?
— Я бы не хотел, кальде.
— Но ты собирался, я знаю. Ты собирался рассказать мне, почему ты и Крапива привели меня на крышу гондолы, где к нам присоединились генерал Саба и Гиацинт, сделав вид, что они не…
— Я собирался рассказать вам о том, как чуть не упал в прошлый раз, кальде. Вы сказали, что пытались убить себя и я остановил вас, но, на самом деле, все было наоборот. Я заскользил вниз, совершенно намеренно. Я не знаю, что на меня нашло, но вы схватили меня. Вы тоже могли погибнуть, и сейчас я все вспомнил. Я был бы мертв, если бы не вы.
Шелк покачал головой:
— Если бы я не действовал так глупо, ты вообще не был бы в опасности; я завел тебя в опасное положение и едва не стал причиной твоей смерти.
Он вздохнул:
— Однако ты собирался рассказать мне совсем о другом. Гиацинт была в каюте генерала Саба, хотя обе и сделали вид, что не были вместе. Стены этих кают сделаны из ткани и бамбука, так что ты и Крапива боялись, что я подслушал их и понял, чем они занимаются; а занимались они тем, чем, иногда, занимаются женщины, когда хотят доставить удовольствие друг другу.
Увидев выражение лица Рога, он печально улыбнулся:
— Неужели ты думаешь, будто я не знаю, что такое бывает? Я часто исповедовал женщин, и, так или иначе, об этом — и даже кое о чем похуже — нам рассказывали в схоле. Боюсь, мы все равно оставались слишком невинными, покидая ее, но наши преподаватели готовили нас к витку настолько хорошо, насколько могли. — Он посмотрел на предмет, который ему предложил Рог. — Что это?
— Ваш игломет, кальде. Принадлежал пилоту, как мне кажется. Вы сказали, что Гиацинт выбила его из ее руки, и вы подобрали его. Наверно, вы оставили его где-то в кокпите, потому что летун нашел его и отдал мне.
Шелк взял игломет и сунул за пояс.
— Ты хотел, чтобы я убил Гиацинт этой штукой. Это твой план?
— Если бы вы захотели, — с несчастным видом кивнул Рог.
— Не хочу. И не буду. Но я беру его, потому что он может понадобиться — я уже бывал внизу, и, может быть, потребуется защищать ее. Я тебе рассказывал об этом?
— Да, кальде. На дирижабле, для моей книги.
— Хорошо, я бы не хотел опять углубляться в это. А теперь слушай. Ты чувствуешь, что Гиацинт предала меня, и совершенно противоестественным образом. Но я хочу, чтобы ты понял, как я, что сама Гиацинт ощущает это совсем по-другому. Разве нельзя допустить — и это очень похоже на правду, — что она боялась, будто генерал Саба может вернуть себе не только номинальный, но и фактический контроль над дирижаблем? И разве в таком случае не было бы выгодно для нас — для Гиацинт, меня и всех вайронезцев на борту, — если бы Саба отплатила нам дружбой за дружбу?
Рог неохотно кивнул:
— Да, кальде, похоже на то.
— Более того, Гиацинт знала, что, когда мы вернемся в город, я собираюсь вернуть генералу Саба дирижабль. Разве Гиацинт не подумала о том, что в будущем генерал Саба может стать хорошим и могущественным другом Вайрону?
Через пролом в стене туннеля Гиацинт крикнула:
— Вы спускаетесь?
— Скоро, — крикнул ей Шелк. — Мы еще не закончили.
— Кальде, она бросает на нас минометные снаряды. Генерал Саба. Из дирижабля, прямо сейчас.
— Да, так оно и есть; но она бросает их потому, что ей так приказали, и так поступил бы любой добросовестный офицер на ее месте. Очень сомневаюсь, что Гиацинт таким образом подкупала Сабу, надеясь, что она изменит своему долгу; но есть множество ситуаций, когда офицер, особенно высокопоставленный, может сделать исключение. Гиацинт пыталась, я считаю, добиться того, что любое такое решение будет благоприятным для нас или, более точно, для моего правительства.
— Но мы же уходим. Вы сказали так на борту корабля, и еще раньше, прежде чем мы нашли этот путь, мы собирались уйти через Хузгадо. Не будет ли нам все равно на Витке Короткого Солнца, любит нас Саба или нет?
— Да, верно. Но тогда, на борту дирижабля, Гиацинт еще не знала, что мы уйдем так быстро, и, может быть, надеялась, что мы вообще не уйдем. Откровенно говоря, я так и думаю.
— Понимаю, — кивнул Рог и, когда Шелк не ответил, добавил: — Кальде, нам лучше идти.
— Скоро, как я и сказал. Есть еще одно соображение — нет, два. Во-первых, этот акт может много значить для меня, тебя или генерала Саба, но только не для самой Гиацинт — она занималась этим сотни раз с сотнями партнеров. Например, с генералиссимусом Узиком.
— Я об этом не знал.
— Да, ты не знал. Но я знал — он сам сказал мне. Когда ее выгнали из дома комиссара, которому ее отдал отец, — даже не знаю, какому из них, — она какое-то время жила с капитаном. В конце концов, они поссорились и расстались.
— Вы не должны рассказывать мне обо всем этом, кальде.
— Нет, должен. Не для книги — ты ее, скорее всего, никогда не закончишь и даже не начнешь, — но как совет для твоей жизни. Кто был этим капитаном? Можешь догадаться?
Рог покачал головой.
— А я думаю, что могу. Он вел себя с ней очень официально, но я видел его глаза — особенно, когда он остановил нашего мерина. Не верю, что он много значит для нее; он был ей защитником и приносил все, что она хотела. Она, однако, очень много значила для него — и, нет сомнений, все еще значит.
