— Подождите! — сказала майтера Мята Прилипале. — Вы слышали? Должны были слышать!
Тот вздрогнул:
— Э… возможно.
— Можете сделать мне одолжение, Ваше Высокопреосвященство? — Она не стала ждать его согласия. — Сходите в кладовку и принесите два пакета сушеного мяса. Один для вас, второй для меня. Мы положим их в карманы.
— Это… э… веселье…
— Не имею понятия, Ваше Высокопреосвященство. У меня чувство, предчувствие, что нам понадобится еда.
— Если мы… э… не имеет значения. — Прилипала исчез в караульной.
Когда он вернулся, майтера Мята протянула ему игломет.
— Но… э… лучше, возможно, чтобы он был у вас, генерал, а? Вы, хм, сильнее.
— Он Гокко, а не Паука, — сказала она ему. — Паук сказал, что обычно использует игломет, помните? В тот момент это не произвело на меня большого впечатления, но потом, когда я думала об этом бедном человеке, одевавшимся как женщина, мне пришло в голову, что другие ловцы шпионов должны были делать то же самое. Им нужно было какое-то оружие, а до восстания никто, кроме гвардейцев, не мог ходить по городу с карабином в руках. И тогда я спросила себя — пока мы тащили Гиракса, — что они сделали с ними, когда получили карабины. И мне показалось очень возможным, что большинство из них просто сунули их за пояс, под туники, где привыкли их носить.
— Очень, хм, умно.
— Благодарю вас, Ваше Высокопреосвященство. В любом случае, то, что мы слышали, не солдат. Согласны?
— Я, хм, несомненно. — Прилипала уставился на игломет, который держал в руке.
— Или вообще хэм, любой вид хэма. Поэтому игломет должен сработать, и они нам могут понадобиться; как и это мясо, за которое я еще не поблагодарила вас. Большое спасибо, Ваше Высокопреосвященство. Вы снизошли до того, что сделали мне одолжение.
Прилипала, похоже, вообще не слушал ее:
— Вы должны знать, как, хм, с ним обращаться, а? Куда нажимать?
— Это совсем не трудно. Перед тем, как стрелять, отведите это вниз, — она указала на предохранитель. — Прицельтесь и нажмите на спусковой крючок. Если захотите выстрелить второй иглой, опять нажмите на него. Но я не могу показать вам сейчас, как его перезаряжать. Нет времени, и, в любом случае, нет запасных игл.
Прилипала сглотнул и кивнул:
— А где его, хм, держать?
— За поясом под сутаной, возможно. Мне кажется, именно там его носит наш кальде.
— Я… э… Это будет, э, неразумно, эге? Когда мы вернемся… э… наверх.
— Я никому не скажу, если вы не скажете. — Майтера Мята наклонилась и схватила угол синтетического полотна, на котором лежало тело Гокко. — Нам лучше идти, и как можно быстрее, иначе Паук станет спрашивать себя, что нас задержало.
В конце бокового туннеля она встала на колени, как раньше, пытаясь сосредоточиться на подходящем прошении богам. Гокко ударил ее незадолго до того, как Паук запер ее на замок вместе с Прилипалой, чтобы он и его люди могли поспать; правое бедро все еще болело. Она не вспоминала об этом с того момента, как это произошло, или она убедила себя, что не вспоминала. А теперь этот Гокко мертв, мертв и лежит перед ней, и она обнаружила, что не в состоянии не думать об этом ударе. Так легко сказать: «Я прощаю тебя», и попросить богов, особенно Ехидну, не пинать его в ответ; тем не менее, она чувствовала, что прощение не добралось до сердца, хотя она изо всех сил пыталась принести его туда.
Прозрачный лист покрыл Гокко, как его брат из родительского свертка покрыл Гиракса, и майтера Мята встала на ноги. Как же зовут третьего человека? Он был самым тихим из всех ее тюремщиков; она посчитала его мрачным и отметила как, потенциально, самого опасного из всех. Теперь она никогда не узнает, была ли она права.
— Слухай, патера, почему бы тебе немного не покопать? Могилу для Бобра? А я с генералом Мята пойду туда и принесу его.
— Ну, э…
— Ваше Высокопреосвященство, он не собирается нападать на меня, — сказала она, увидев, как рука Прилипалы нащупала спрятанный игломет. — Насколько я понимаю, он хочет поговорить со мной наедине.
Прилипала выдавил из себя улыбку:
— В таких, хм, обстоятельствах, я должен… э… подчиниться. Со всей доброй волей.
— На самом деле, — сказал ему Паук, — я хочу посмотреть, могешь ли ты правильно копать. Тебе придется рыть и для меня, сечешь? Ты видел, как я это делал. Сделай для Бобра и Паки, и тогда на каждого из нас будет по две. Пошли, генерал.
Она покорно последовала за ним по боковому туннелю.
— То, что я сказал патере, — лилия, — на ходу сказал ей Паук. — Ты знаешь это слово? Оно означает «правда».
— Да, знаю, хотя всегда считала его детским жаргоном. Мои ученики временами его используют.
— Но и то, что ты сказала, генерал. Тоже лилия.
Она кивнула, надеясь, что кивок получился доброжелательным.
— Я должен извиниться за свой язык. Иногда я ругаюсь, хотя вовсе не собираюсь кого-то оскорблять. Я всегда так говорю.
— Я понимаю тебя, верь мне.
Он резко остановился:
— Все дело в том, что я тебе не верю. Или ему. Патере… как там его кличут?
— Прилипала.
Паук отмахнулся от имени.
— Генералом тебя сделала Ехидна, а? Она сама сказала тебе это?
— Конечно.
— Неужели ты видела ее так же, как видишь меня? И смогла понять, что она сказала? Она говорила с тобой из одного из тех больших стекол, которые стоят в мантейоне?
— В точности. Если хочешь, я могу повторить все, что она сказала. Я была бы счастлива передать тебе ее слова. — Вернувшись на знакомую почву, майтера Мята почувствовала себя более уверенно, в первый раз с того мгновения, как они с Прилипалой прошли через разрушенные ворота виллы Крови.
— Один мой знакомый бык сказал, что на самом деле он не понял ни одного слова, но знал, что она имеет в виду.
— Наверно, он познал женщину, — объяснила майтера Мята, надеясь, что Паук поймет, какое значение слова «познать» она имела в виду. — Или, иначе говоря… Извини меня, пожалуйста. Это неприлично.
— Точняк.
— Или он познал другого мужчину, или мальчика, как мужчины познают женщин. Это тот самый мужчина, о котором ты рассказывал нам? Тити? Я могу себе представить…
— Ага, я так делаю, и еще другим способом. Безусловно, и он. Это единственная причина?
— Да. По воле Ехидны те, кто наслаждается чувственным познанием других, не могут увидеть богов. И не могут их отчетливо слышать, хотя в большинстве случаев понимают их. Степень понимания зависит от конкретного человека, и для объяснения этого было предложено несколько причин. Если ты не против, я бы не хотела объяснять их в деталях. Они касаются частоты и специфической природы различных сексуальных отношений. Ты легко можешь сам найти их или построить подобные теории.
