Орев нервно забил крыльями.
— Продолжай, — сказал Шелк.
— Потом генерал Саба, капитан их воздушного корабля. Потом полковник Бизон.
— Я — полковник Бизон, — объяснил Бизон. — Я пришел немного пораньше, чтобы поговорить с кальде.
— Хорош муж! — уверил Рога Орев.
— Рог — один из мальчиков нашей палестры, — сказал Шелк Бизону. — Предводитель мальчиков нашей палестры, должен я сказать, и для нас он стоит сотни карт. Рог, продолжай, пожалуйста.
— Конечно. Полковник Бизон, потом штабной офицер генералиссимуса Сиюф, не знаю ее имя. И в конце стола майтера, только, кальде, я не думаю, что она будет много сидеть и разговаривать с соседями. Она всегда слишком волнуется, а тут будет беспокоиться о том, что творится на кухне. Поэтому ее стул ближе всего к кухне.
— Несомненно.
— Справа от нее штабной офицер генерала Саба, потом Синель и мастер Меченос.
— Я начинаю терять счет, — сказал ему Шелк. — Где сядет генералиссимус Узик?
— Слева от вас, кальде. Потом его сын. Когда Узик был здесь, он попросил посадить сына рядом с собой, потому что тот очень болен. Генералиссимус очень беспокоится о нем.
— Естественно, — сказал Шелк.
— И мастер Меченос слева от сына генералиссимуса.
— Если я правильно сосчитал, — Шелк разогнул пальцы, — должно быть пять человек справа от меня, и пять слева. Справа — Сиюф, Его Святейшество, Саба, полковник Бизон и штабной офицер Сиюф. Слева — Узик, его сын, Меченос, Синель и штабной офицер Сабы.
— Совершенно точно, кальде; с вами и майтерой — двенадцать.
— Птица есть?
— Да, действительно. — Шелк улыбнулся, искоса поглядев на Орева. — Я не собираюсь ужинать без тебя. К сожалению, тогда за столом ты бы оказался тринадцатым; но ты не будешь, потому Рог, по моей просьбе, попросит майтеру выделить еще одно место слева от меня — место для генерала Мята. Пожалуйста, Рог, напиши для нее карточку и приготовь ей место, как и всем другим. На левой стороне будет немного тесно, но, надеюсь, гости это переживут.
— На самом деле это очень большой стол, кальде. Тесно не будет.
— Я знаю, я видел его. Возможно, Мята придет. Давайте будем на это надеяться. И, безусловно, мы с радостью приветствуем ее, если она все-таки придет.
— С большой радостью, — громыхнул Бизон.
— Итак, они… нет, подожди. А что с Мукор? Безусловно, она не собирается помогать нам на кухне. Разве она не будет есть с нами?
Рог слегка озабоченно посмотрел на него:
— Майтера считает, что для нее лучше всего есть в своей комнате, кальде. Она не всегда… ну, вы знаете.
— Мукор — внучка майтеры Мрамор, — объяснил Шелк Бизону. — Не думаю, что вы встречались.
Бизон покачал головой.
— Она, безусловно, должна поесть с нами. Скажи майтере, что я настаиваю на этом. Однако ей лучше сидеть поближе к майтере. Пускай ее посадят между майтерой и штабным офицером Сиюф. Тогда на каждой стороне стола будет по шесть человек, всего четырнадцать мест — пятнадцать, включая Орева. Позаботься о карточке как для Мукор, так и для генерала Мята.
Шелк облегченно перевел дух, впервые с утра почувствовав себя лучше; его неформальный ужин больше не казался простой формальностью, и, когда ужин закончится, формальности (которые он ненавидел всем сердцем) закончатся вместе с ним.
— Она может быть мертва, — сказал он Бизону. — Я молюсь всем сердцем, чтобы она осталась в живых, но, возможно, это не так.
Бизон мрачно кивнул.
— Но даже если она… даже если мы найдем ее тело, даже если мы убедимся, без всяких сомнений, что она мертва, даже тогда мы не дадим знать об этом Тривигаунту — они не должны даже подозревать, что мы думаем об этом. Она выиграла больше сражений, чем любой наш командир, и чем дольше они думают, что она с нами, тем большую помощь нам окажут. Я ясно выразил свою мысль?
Бизон опять кивнул:
— Мы не должны сообщать об этом и ее труперам. Если они узнают, что Аюнтамьенто схватило ее, половина из них отправится за ней в туннели.
— Или вашим труперам. И вы совершенно правы. — Шелк отставил стул и встал. — Пошли со мной, стекло в соседней комнате.
* * *
Одетая в перчатку рука старого Тушканчика отдернула жертвенный нож, теленок повалился на колени и перекатился на бок; струя крови хлынула в глиняный потир, который держала одна из самых молодых сивилл. С неожиданной сноровкой, которую Гагарка даже не мог в нем заподозрить, Тушканчик отсек голову теленку и положил ее на огонь. Правое заднее копыто никак не хотело отделяться, но он с похвальным упрямством довел дело до конца.
Мимолетное цветное пятно в Священном Окне привлекло внимание Гагарки. Он вздохнул, и оно исчезло.
Бросок в огонь последнего копыта теленка взметнул в воздух фонтан алых искр; Тушканчик, подняв руки вверх, встал лицом к Окну:
— Прими, о Великий Пас… — Он закашлялся. — Пас, отец всех богов…
По Окну побежали розовые, фиолетовые и золотые пятна. Пока Гагарка с открытым ртом глядел на него, танцующие цвета собрались в нечеловечески прекрасное лицо — и он уже видел его, так же отчетливо, как и лицо любой другой женщины.
— Вы ищете моего любовника, — сказала богиня.
— Да, о Великая Богиня. — Надтреснутый голос Тушканчика был еще слабее, чем обычно. — Мы ищем его, потому что хотим исполнить его волю.
— Он сказал, — выпалил Гагарка, — что вернется, если мы найдем патеру.
Фиолетовые глаза богини оторвались от Тушканчика:
— Так много любви… Здесь так много любви. Гагарка? Ты Гагарка? Найди ее, Гагарка. Прижми к себе. Никогда не бросай.
— Лады, — сказал Гагарка и повторил: — Лады. — Трудно спорить с богинями. — Конечно, я найду, Миловидная Киприда. Но только эту работу дал нам Пас. Мы должны были найти патеру, и мы нашли. А счас мы должны найти Паса, ну, вроде как, объединить их обоих.
— Великий мантейон, Гагарка. — Сияющие глаза богини оторвались от него, их бездонные глубины опять открылись Тушканчику. — Ты пойдешь, старик? Дорогой старик, так наполненный любовью?.. Ты найдешь моего возлюбленного и твоего бога? Тушканчик?
Старый авгур попытался заговорить, но не смог.
— Я возьму его туда, Великая Богиня, — сказал Раковина голосом, тверже которого Гагарка никогда не слышал. — Мы пойдем вместе.
Наковальня, который, стоя на коленях, не мог оторвать от нее взгляд, слегка подвинулся назад.
— Я поклялся…
— Мешать вредить мне. — Киприда рассмеялась, зазвенели ледяные колокольчики. — Убить пятьдесят? Сто детей. Или больше, и только тогда эта малышка Сцилла сможет заметить тебя. Невзрачная маленькая Сцилла, с темпераментом отца и умом матери.
