— Мне нужны мыло и вода, — сказала она ему. — Теплая вода, если возможно. Вы вымылись, и очень чисто.
— Сержант хочет совершить жертвоприношение прямо сейчас, — вмешался Паук. — Он…
— Пролокьютор сказал нам, что Пас придет, сэр, — проскрежетал сам Песок, стоявший между Туром и дверью. — Я докладывал. Это План, и предписания говорят, что он имеет более высокий приоритет, чем что-нибудь другое.
Грифель согласно кивнул.
— Действительно, так оно и есть. Но может и не прийти. Мы должны быть готовы и к этой возможности. Я говорю так, хотя терпеть не могу становиться на одну сторону с Туром, уверенным, что Пас не придет. Но если он придет, как мы надеемся, мы должны быть готовы принять его. Не только я, но и вы все. — Вслед за Прилипалой она поднялась на приподнятый санктуарий
[23] и прошла мимо увенчанного огнем алтаря.
— Местонахождение, э? — Прилипала почти ухмылялся.
— Где мы находимся, Ваше Высокопреосвященство? Если вы спрашиваете, знаю ли я, где мы находимся… — Она огляделась. — Понятия не имею. Я даже не представляла себе, что существуют такие мантейоны.
Они вошли в ризницу, в три раза большую, чем на Солнечной улице; на полке стоял длинный ряд потиров, украшенных драгоценными камнями, и душистая пластина сандалового дерева, в которую были воткнуты дюжина священных жертвенных ножей с рукоятками из золота или слоновой кости; каждая рукоятка сверкала драгоценными камнями.
— Бесконечное число раз я руководил здесь церемониями, — сообщил ей Прилипала. — Пятьсот, э? Тысячу? Я бы не стал оспаривать и цифры побольше. Это, хм, oratorium abolitus
[24], личная капелла под дворцом. Только для Его Святейшества, эге? И авгуров, которые имеют… э… административные обязанности, а? Мы, э, проводим наши… э… недоступные взору? Уединенные богослужения.
Он уже собирался уйти, но она схватила его за просторный рукав сутаны.
— Где комната, в которой я могу помыться? Где чистая одежда, которую я смогу позаимствовать?
— О, да, да, да! Правая… э… дверь. — Он открыл ее. — Можно закрыть на засов, э? Изнутри. Никаких сомнений, никаких сомнений. И вода. Цистерна, а? — Он указал на потолок. — Под… э… западным куполом.
Комната была вдвое больше ее долгожданной спальни в киновии. Она, с благодарностью, закрыла дверь и заложила ее на засов. Два больших гардеробных шкафа и ванна; медная перфорированная корзина, предположительно для грязного белья; на одной стене зеркало в полный рост и стекло на другой. В уголке столик.
Открыв один из шкафов, она нашла полдюжины чистых комплектов одежды разных размеров; самой большой она завесила стекло, затем выложила все из карманов на столик, сняла всю одежду и бросила ее в корзину. Ее уже не спасти, и Капитул должен ей сотню комплектов новой, по меньшей мере.
Мрачно переступив через запачканные панталоны и сняв сорочку и бюстгальтер без бретелек, она решила собрать все эти одежды и разделить среди сивилл, таких же бедных, как она. Она села на пол и сняла туфли и носки, решив, что им прямая дорога в Главный компьютер; однако, похоже, здесь нет чистых носков. Она прополоскала те, которые сняла, выжала их, настолько сухо, насколько смогла, и повесила на открытую дверь шкафа.
Сначала хлынувшая из крана вода казалась холодноватой, но потом стала приятно-горячей. Вероятно, где-то во дворце есть нагреватель; майтера Жасмин, происходившая из богатой семьи, рассказывала о таком, хотя майтера Мята никогда даже не мечтала, что такая роскошь может быть доступна обычным сивиллам.
Она трижды вымыла руки (душистым мылом!), прежде чем пена, стекавшая с них, перестала быть черной от грязи. Но все равно под ногтями остались маленькие черные полумесяцы. О них позаботился кончик иглы из ее игломета.
Маленькое усталое лицо оказалось таким же грязным, если не хуже; осторожно протерев ссадины и ожоги, она опять и опять мыла его и короткие коричневые волосы, потом обтерла губкой все тело, не обращая внимания на лужи, образовавшиеся на выложенном красной плиткой полу.
Из-за тяжелой дубовой двери в комнату проник ворчливый голос Прилипалы:
— Э… сержант Песок. Сержант Песок хочет…
Она почувствовала собственную озорную улыбку, хотя и постаралась подавить ее:
— Скажите ему, Ваше Высокопреосвященство, что я хочу сэндвичей, и еще спросите, что он знает о военном трибунале.
— Вы… шутите.
— Ничего подобного. Скажите ему и спросите его. — Отражение в зеркале потрясло ее. Вот если бы Бизон когда-нибудь увидел ее такой!
Но этого не увидит ни он, ни любой другой мужчина, скорее всего; но мужчинам не нравятся тощие ноги, узкие бедра и маленькие груди — а именно такими она обладала в потрясающей степени. Да, она была красивой, двадцать лет назад; многие люди говорили ей об этом, в том числе многие мужчины.
Красивая девушка, чьи длинные кудрявые волосы казались рыжевато-каштановыми. Некоторые из мужчин могли врать, и, без сомнения, некоторые так и делали. Но все? Это казалось невероятным.
Второй шкаф делился на несколько отделений; большинство были пусты, но в одном лежали две чистые сорочки и две пары чистых панталон. Панталоны были велики, на несколько размеров, но их вполне можно было носить, если подтянуть резинку. Она может простирнуть бюстгальтер, как и носки…
В порыве раздражения она бросила его в корзину. Бюстгальтер, который закрывает что? Поддерживает что? Она носила его, потому что сначала мать, а потом майтера Роза говорили, что она должна его носить; но и без него в этой желтоватой сорочке она выглядела точно так же, как и в ее собственной из киновии.
Сняв одежду со стекла, она хлопнула в ладоши:
— Монитор? Монитор? — В последние несколько дней она не раз пользовалась стеклами, но еще не полностью привыкла к ним.
— Да, мадам. — Плавающее серое лицо было беспристрастным и почтительным, одновременно.
— Посмотри на меня. У меня нет основного предмета женской одежды. Какого?
— Нескольких, мадам. Платья, мадам. Чулок и туфель.
— Помимо них. — Она повернулась к нему боком и встала на цыпочки. — Ну, смотри внимательно.
— Я не в силах понять, мадам. Могу выдвинуть предположение.
— Нет необходимости. — Она достала из первого шкафа одежду самого маленького размера. — Ты знаешь, кто я? — На мгновение ее окутала тьма, прежде чем одежда села на место. «И еще нет чепца, — подумала она. — Еще нет чепца».
— Я узнал вас, мадам. Вы — генерал Мята. Но я не мог заранее знать, кто вы. Вы предпочитаете, чтобы я называл вас «генерал»?
— Как хочешь. Кто-нибудь пытался поговорить со мной?
