На мгновение лицо монитора распалось на зигзагообразные светящиеся линии.
— Несколько, мадам. Прямо сейчас капитан Сервал. Хотите поговорить с ним?
Она почувствовала, что должна помнить это имя, но оно ничего не значило для нее. Она кивнула. Лучше узнать, кто он такой и чего хочет.
Лицо монитора изменилось, приобретя цвет, круглый подбородок и элегантные усы.
— Мой генерал! — Энергичное приветствие, которое она почти автоматически вернула. — Мой генерал, я получил приказ от генералиссимуса Узика — я должен объяснить вам положение здесь.
Она кивнула:
— «Здесь», это где?
— Подразделение «Спутницы», мой генерал. Они выставили часовых, которые стоят на страже рядом со мной, пока мы разговариваем. Я потребовал от офицера объяснить это генералиссимусу Узику, но она отказалась.
— Я поняла. — Майтера Мята глубоко вздохнула и обнаружила, что ей не хватает стула. — Сначала дайте мне сказать, капитан, что я очень рада опять увидеть вас.
— И для меня это огромное удовольствие, мой генерал. И честь.
— Спасибо, капитан. Я прошу прощения, что вы все еще капитан. Я поговорю об этом с генералиссимусом. Вы упомянули «Спутниц». Это имя подразделения?
— Так точно, мой генерал.
Вернулось воспоминание о кипящем чайнике Потто.
— Вы должны простить меня, капитан. Последние несколько дней я была не в курсе происходящего. — Казалось, что прошли недели. — Мне сказали, что орда Тривигаунта движется к городу. Насколько я понимаю, это ее «Спутницы»?
— Да, мой генерал. Элитный полк.
Для нее «полк» был новым термином, но она упорно продолжала:
— И вы хотите, чтобы этот офицер из Тривигаунта объяснил это генералиссимусу Узику?
— Я хочу, чтобы она объяснила, почему она и ее женщины встали на стражу в нашем Хузгадо, которое уже охраняют я и мои люди. (Значит, Хузгадо и было «здесь», почти наверняка.) Я хочу, чтобы она объяснила, кто отдал эти приказы, и с какой целью.
— Насколько я понимаю, она вам ничего не сказала.
— Да, мой генерал. Она только сказала, что ей приказали защищать наше Хузгадо, пока их не сменят. И ничего больше.
— Генералиссимус Узик попросил вас доложить мне об этой ситуации. Где он сейчас?
— Во дворце кальде, мой генерал. Он ужинает с кальде. Он сообщил мне, что кальде увидел вас, мой генерал, в своем стекле и приказал приготовить вам место за столом. В случае если мне удастся связаться с вами, я должен передать вам требование генералиссимуса: вы должны присоединиться к нему за столом, если это будет удобно.
— Я хочу спать намного больше, чем есть, — вырвалось у нее.
— Вы слишком сильно пришпориваете себя, мой генерал. Я уже давно это заметил.
— Возможно. Вы можете мне сказать, какие приказы вы получили от генералиссимуса относительно этих женщин из Тривигаунта?
— Он считает, что они узнали об угрозе для Хузгадо, мой генерал. Я должен взаимодействовать с ними. Не должно быть никаких трений между моими людьми и ими. — Капитан умолк; пауза, беременная смыслом. — Или как можно меньше. Я должен разобраться в ситуации и опять доложить, если вскроется что-то важное.
— И сообщить мне.
— Так точно, мой генерал. Как я и сделал.
— И, я надеюсь, полковнику Бизону. Если генералиссимус Узик не сказал вам сообщать полковнику Бизону, я приказываю вам сейчас. Скажите ему, что я считаю позицию генералиссимуса Узика благоразумной.
Кто-то постучал в дверь.
— Полковник Бизон тоже на ужине вместе с кальде, мой генерал. Генералиссимус Узик утверждает, что он лично сообщит ему.
— Отлично. На этом все, капитан. Спасибо, что ввели меня в курс дела. — Она в ответ отдала честь.
— Монитор, был ли полковник Бизон среди тех людей, которые пытались поговорить со мной?
Лицо капитана посерело и заострилось:
— Да, мадам.
— Я бы хотела поговорить с ним сейчас. Он во дворце кальде. — Она смутно вспомнила, что видела дворец год назад, когда шла на жертвоприношение в Великий мантейон — огромное здание, на фасаде которого ряды закрытых ставнями окон вздымались, как штабеля длинных и узких гробов; она вздрогнула и отвернулась. — Ваше Высокопреосвященство, я выйду через секунду.
— Я понял, мадам, — сказал монитор. — Я попрошу кого-нибудь привести его к стеклу, мадам.
И она увидит его — а он увидит ее: усталые глаза и бескровный рот, которые ей показало зеркало, прилипшие к черепу мокрые волосы, лицо в синяках, с царапинами, увенчанными коркой.
— Монитор?
— Да, мадам?
— Дай мне поговорить с тем, кто подойдет к стеклу. — Это было самое трудное, что она сделала за свою жизнь, даже труднее, чем закрыть глаза во время эпифании Киприды. — Мне не надо говорить с полковником лично.
— Да, мадам.
Прошла минута, потом еще одна. Серые черты лица потекли и растаяли, и превратились в худого человека с нависшими веками.
— Да, генерал Мята, — сказал он. — Я Бекас, шофер кальде. Чем могу служить?
* * *
— Она поднимается сюда, Шелк, — сказала генерал Саба, выглядя скорее похожей на рассерженную свинью, чем на мертвую. — Идет на холм.
— Это колдовство, — объявила Сиюф.
— Я не согласен, но у меня нет времени спорить. — Шелк встал так резко, что Ореву пришлось замахать крыльями, для равновесия. — Оставлять вас сейчас — верх плохих манер; я это сознаю, и вы все вправе сердиться на меня. Тем не менее, я должен идти. Майтера Мрамор останется за меня. Я прошу вашего прощения, горячо и искренне, но я должен идти. — Он был уже на полпути к двери.
Когда Шелк проходил мимо стула Меченоса, тот прыгнул на ноги.
— В одиночку, — сказал Шелк. Меченос, не обращая внимания на его слова, поторопился за ним, и дверь хлопнула за ними обоими.
Голова Сабы дернулась. Она огляделась, приходя в себя.
— Мы должны поговорить об этом, — прошипела Сиюф. — И ты должна описать мне. Не сейчас.
Майор Хадаль осушила бокал вина.
— Я никогда не забуду этот ужин. Вот это развлечение!
— Мне тоже следовало бы пойти, — прошептала майтера Мрамор Синель. — Он ранен и…
Сиюф вкрадчиво перебила ее:
— Майтера, генерал Саба сказала мне, что у него сломана щиколотка. Майтера? Именно так к вам обращаются?
Она кивнула:
— Да, он ее сломал. Неделю назад, в феадень, как мне кажется. Он упал. Но… но…
— Он хромает. Я заметила. Он очень торопился и делал большие шаги. Но правой ногой не такие большие. Старая мечница… меч-ник. Тоже, но левой.
