И пусть Аюнтамьенто заклинает бесов. Мир означает, что девять десятых орды Сиюф отправятся домой. Тысячи невинных женщин избегнут ужасной смерти в туннелях, мы сможем купить еду для тех, кто останется, и главное оружие Аюнтамьенто будет выбито из их рук — и пускай они выдают фермерам оружие, сколько хотят; эти карабины только сделают нас сильнее.
— Вы собираетесь победить, сдавшись?
Шелк покачал головой:
— Невозможно победить, сдавшись, Крапива, хотя многие сражения не стоят победы. Я собираюсь добиться того, чего хочу — мира, — убедив врага, что он победит, если разрешит мне заключить его, и это будет правдой. Я все еще надеюсь это сделать, хотя в настоящий момент перспектива совсем не радужная.
— Генерал Мята и полковник Бизон сбежали. Как и генералиссимус Узик, — сказал Рог.
— И толстый советник, мне кажется, — добавила Крапива. — Теперь, поскольку вы сдались, будет мир?
— Не знаю, но сильно сомневаюсь. — Шелк вздохнул. — Это зависит главным образом от тривигаунтцев; пока они держат нас в плену, генерал Мята и генералиссимус Узик обязаны считать их такими же врагами, как Аюнтамьенто, если не хуже.
— Я не понимаю, почему они схватили нас, — фыркнула майтера Мрамор.
— Его Святейшество любит давать два ответа: короткий и длинный, — сказал Шелк. — Короткий ответ очень прост, сказал бы он сейчас: у Сиюф нечистая совесть. Она пришла в Вайрон якобы как союзник, но с тайной надеждой подчинить город Тривигаунту — сделать из нас город-раб.
— Она действительно сказала это, патера?
— Конечно, нет; но она слишком быстро поверила, что мы интригуем против нее, а люди, считающие, что их обманывают, обычно сами пытаются обманывать. Когда генерал Мята и патера Прилипала попытались вести переговоры с Аюнтамьенто, Сиюф испугалась, что мы уже пришли к соглашению, неблагоприятному для Тривигаунта. Захватив Хузгадо, она ясно показала, что собирается править Вайроном. Сегодня — хотя сейчас это уже вчера, я полагаю — я сделал ошибку, сказав советнику Лори, что он и Потто, если хотят, могут лично поговорить с нами. Я думал, что это безопасно, потому что Хоссаан передавал полковнику Абанья все, о чем мы говорим, и я не сказал ничего такого, против чего Сиюф могла бы возражать.
— Я тоже так думаю, кальде, за исключением последних слов.
— Спасибо. В тот момент это уже не имело значения. Рог и Мукор сказали мне, что к нам скачут труперы Тривигаунта, и я сразу понял, что перегнул палку, пригласив советников во дворец кальде. К сожалению, и Хоссаан перегнул свою. Если бы он и его шпионы просто не дали бы нам уйти до появления армии, они могли бы что-то выиграть. Я не уверен, но это могло бы произойти. А сейчас все потеряно — и, в первую очередь, мир. Утрата мира — всегда большая потеря, но сейчас она стала намного большей из-за угрозы Паса.
Шелк вытер глаза:
— После того, как я спас наш мантейон, Крапива, я попытался спасти Вайрон и виток; а сейчас я могу только одно — сидеть здесь и плакать.
— Кальде, спасти виток — ужасно тяжелая задача для одного человека. Неужели вы действительно думаете, что Пас собирается уничтожить нас?
— Мы говорили о тех, кому удалось убежать, — сказал Шелк, сделав вид, что не расслышал ее слова, — и никто не упомянул Орева. Кто-нибудь видел его?
— Птица здесь! — каркнул хриплый голос.
— Орев! Я должен был догадаться. Спускайся.
В темноте забили крылья, и Орев с глухим шумом приземлился.
— Как-то раз Его Святейшество напомнил мне, что есть люди, которые настолько любят птиц, что сажают их в клетки; есть и другие, вроде меня, которые настолько любят их, что освобождают из клеток. Тогда он сказал, что Ехидна и Семь принадлежат к первому типу, а Пас — ко второму. Когда я купил Орева, он был в клетке; я освободил его и сломал клетку — даже не подумав, что она может быть его убежищем.
— Никогда не считал виток клеткой, — заметил Рог.
— Я тоже, пока Внешний не показал мне то, что лежит снаружи.
— Может быть, Гагарка и Синель смогут украсть дирижабль генерала Саба и отвезти Скиахана в Главный компьютер.
— Хорош муж, — сообщил Орев. — Муж летать.
— Да, Орев, в обоих смыслах, как мне кажется. Гагарка и даже Синель очень компетентные люди, каждый в своей области. Но, откровенно говоря, я не очень верю, что им это удастся — во всяком случае, меньше, чем Потто и Пауку. По-моему, есть только один способ доставить Гагарку и его последователей в Главный компьютер — попросить генерала Саба и ее экипаж отвезти их туда.
И это вторая причина, по которой я хочу заключить мир, самая насущная. Пока идет война, Сиюф никогда не отпустит дирижабль. Его, конечно, нельзя использовать в туннелях, но если, надеясь победить, Аюнтамьенто пошлет солдат на поверхность, воздушный корабль станет ужасным противником.
Если война бы закончилась, мы бы убедили ее — могли бы убедить, я бы сказал — сделать то, что мы хотим. Но сейчас, боюсь, нам остается только ждать ее конца — или действий Паса, если он решит изгнать человечество до ее окончания. Я могу представить себе дюжину возможностей, одна хуже другой.
Шелк подождал нового вопроса, но даже Орев промолчал.
— Теперь давайте спать, — наконец сказал Шелк. — Завтра, боюсь, будет трудный день.
— Э… кальде? — Из темноты долетел гнусавый голос Прилипалы.
— Да, патера. Мне жаль, что мы разбудили вас, хотя пытались говорить как можно тише.
— Я слушал с большим, хм, удовольствием. Жаль, что не разбудили раньше, а? Но есть еще один, хм, момент. Антилопа, а? Я знал его. Вы сказали… э…
— Я сказал, что у меня есть смутное описание убийцы. Плохое с нашей точки зрения, во всяком случае. Мне кажется, что это был Хоссаан, которого вы могли знать как Бекаса, моего шофера. И я не расскажу вам, откуда получил его. Давайте спать, патера.
— Хорош дев, — по секрету сообщил Орев.
— Блох пот и блох спиц
[49], — сонно прокомментировал Клещ со своего места рядом с Гиацинт.
* * *
Поглядев на все еще далекий дирижабль, Шелк стиснул зубы, решив, что ледяной ветер, трепавший его сутану, не заставит их стучать, а дирижабль не заставит его разинуть от удивления рот, хотя это необъятное летающее судно казалось скорее делом рук природы, чем человека. Огромный цвета мумии корпус очень медленно двигался по серому полуденному небу, иногда теряясь среди низких и темных, наполненных снегом облаков, всегда вновь появляясь все ближе и ближе к мокрому зимнему лугу, где, окруженные стражей, ждали он и его товарищи.
Майтера Мрамор крепче сжала его руку и испустила странный звук — как будто дождинка упала в жестяное ведро; потом еще и еще. Он перевел взгляд с дирижабля на нее:
