— Тогда натаскай ее, чтоб, как почует копов, сразу лаять начинала, — сказал Нумагути.
— А получится?
— Получится. Собаки… они такие. Все секут.
— Хорошо. Попробую.
— Я тебя попросить хочу кое о чем.
— О чем?
— Тут еще одна работенка есть. Можно подзаработать. Ты вроде раньше в SUGO
[2] на картах гонял.
— Так это когда было. В детстве еще, — отвечал Кадзумаса.
Он действительно до окончания средней школы
[3] по выходным занимался картингом на трассе SUGO. Мечтал стать пилотом «Формулы-1». Но потом бросил, поняв, что большого таланта у него нет. Было это в третьем классе
[4], летом. С тех пор за руль карта не садился.
— Но все равно дело тебе знакомое. Так ведь? Знаешь, как Судзуки удивился? Ты ж его подвозил. Помнишь?
— Ну да, подвозил как-то.
Судзуки был у Нумагути чем-то вроде младшего брата. Недели две назад Кадзумаса подбросил его от склада до вокзала в Сэндае.
— Ты так газовал, так повороты проскакивал… Он подумал, что его из этого корыта в «Роллс-Ройс» пересадили.
Не зная, что ответить, Кадзумаса почесал в затылке.
— Ты не только на карте рулить мастак.
— Ну да… наверное, у меня лучше получается, чем у обычных водил.
— Вот это нам и нужно.
— То есть как?
Нумагути покрутил в пальцах почти докуренную сигарету и выбросил.
— Появилась тут одна гопкомпания. Воры. Иностранцы. Просят помочь.
— Воры?
— Что ты орешь, олух?
Кадзумаса получил по голове и прикусил язык.
— Кончат дело — надо будет отвезти куда скажут.
Кадзумаса облизал губы. Одно дело перевозить краденое и получать деньги. В оправдание можно сказать: ничего, мол, не знал. И совсем другое, когда окажешься в одной машине с грабителями, только что совершившими преступление. Поймают — точно соучастие пришьют.
— В накладе не останешься.
Нумагути сложил большой и указательный пальцы буквой «О». Кадзумасе показалось, что через этот кружок на него смотрят мать и старшая сестра.
— Можно немного подумать?
— Валяй, только не тяни. Ответ нужен на этой неделе.
— Понял.
Кадзумаса перевел взгляд с Нумагути на свою машину. Тамон сидел не шевелясь, как статуя, и пристально смотрел на него.
2
Кадзумаса насыпал в пластиковую миску из-под лапши купленный в «Товарах для дома» собачий корм и поставил перед Тамоном. Пес довольно зачавкал.
— Да, ты порядком оголодал, дружище. Давай, хрусти дальше.
Кадзумаса уселся на татами, скрестив ноги, закурил и, пуская кольца дыма, наблюдал, как насыщается Тамон.
По пути домой, останавливаясь на светофоре, Кадзумаса каждый раз поглаживал устроившуюся на пассажирском сиденье собаку. Даже сквозь густую шерсть можно было понять, какой Тамон худой. Прощупывалось каждое ребро, тело в каких-то струпьях.
— Откуда же ты взялся, приятель?
Подобрав последние крошки, Тамон облизнулся и сел на татами.
— Ну, иди сюда.
Кадзумаса жестом поманил пса, Тамон подошел. Погладил его по голове, по груди, тот довольно зажмурился.
У Кадзумасы никогда не было собаки и заводить ее он не собирался. Как оказалось, с собакой совсем не плохо.
Зазвонил смартфон. Сестра Маюми.
— Чего? — сказал он.
— Я просто так. Чем занимаешься?
Кадзумаса сразу понял, что она говорит неправду. Сестра ухаживала за матерью и очень уставала. Видно, хотела ему поплакаться, но из-за его резкого тона передумала.
— С матерью что-нибудь?
— Да ничего особенного…
Голос ее как-то потух, и она вздохнула.
Первые признаки ранней деменции проявились у матери прошлым летом. Довольно долго болезнь протекала в легкой форме, но после землетрясения матери пришлось какое-то время жить в центре, где размещали пострадавших. С тех пор ее состояние стало ухудшаться. Видимо, отрыв от дома, к которому она привыкла, жизнь с чужими людьми, да еще когда их много, стали для нее серьезным стрессом.
Маюми жила в городе. Спокойно смотреть, как мать чахнет на глазах, она не могла, поэтому бросила свою квартиру и перебралась в родительский дом. Отремонтировала, прибралась и перевезла туда мать, чтобы за ней ухаживать. Произошло это спустя пару месяцев после землетрясения. С тех пор Маюми сильно исхудала и осунулась от забот, которым, казалось, не будет конца.
Она только-только разменяла тридцатник, была, что называется, в самом расцвете, но, случайно глянув на ее исхудавший профиль, можно было подумать, что перед тобой женщина средних лет.
— Извини, сестренка. Будь я толковее да ловчее, мог бы по крайней мере хоть деньгами тебя обеспечить.
— Сейчас время такое. Ты уж будь поосторожней, лишнего на себя не бери.
— Да… конечно. Знаешь, я собаку подобрал.
— Собаку?
— Похоже, после землетрясения без хозяина осталась. Послушный, умный пес. Решил взять. Привезу как-нибудь. Я слышал… как это называется? Собачья терапия? Говорят, что старикам, у кого болезни или деменция, легче становится, когда они собаку гладят.
— Точно. Я тоже слышала. Привози-привози. Мама обрадуется. Она давно мечтала собаку завести.
— Мама мечтала о собаке?
— Ну да. В детстве у них дома жила собака. Но папа был против живности в доме и не разрешал.
— В первый раз слышу.
— Это было до твоего рождения. Мама, конечно, расстроилась, но очень скоро узнала, что беременна, и забыла о собаке.
— Вон оно как…
— А как собаку зовут?
— Тамон, — ответил Кадзумаса.
Он был рад, что, когда они заговорили о собаке, в голосе Маюми снова зазвучала жизнь.
