План Княжны был таков. Вера мутит с Бурсовым роман. И не абы как, а так, чтобы он проникся. Операция обещала большие дивиденды и не требовала суеты. В общем, как только он в зависимость от нее впадет, раскрыть ему, что есть надежный канал сбыта. Бурсов должен помочь организовать вынос из мастерской реставрируемого холста, а дальше все пойдет по отлаженной схеме.
Вера хорошей актрисой оказалась. Завертелась с Бурсовым любовь-морковь. Перешли к следующей фазе плана. Вера начала ему тему с кражей картины забрасывать, на этом все и обломилось. Бурсов потрудился объяснить, что это невозможно. Здание так охранным оборудованием напичкано, которое даже мысли о подобном просканирует. Это было последней фразой Николая. Свинтил он напрочь. А Вере пришлось институт забросить, не хотелось после такого провала на глаза ему появляться. Но Люба тогда говорила: «Ты погоди, еще не вечер. То была первая реакция. А вот когда приспичит, он уже будет знать куда бежать».
В действительности так и вышло. Не прошло и года, как он приперся с картиной Рокко Форменто «Рагазза дель Порто» к Вере. Что ж, заработал канал. Картина пошла по цепочке, а Вера получила свой первый гонорар. Десять тысяч баксов ей показались баснословной суммой, ведь она даже за эту картину не подержалась.
Крюков покачивался на стуле, подав тело вперед. Признанием Веры он удовлетворен. Все складывалось.
— Последнее, что нам нужно выяснить, где может скрываться Николай Бурсов? Когда мы задержим его и докажем, что кражу совершил он, твою роль в этом деле можно будет обставить минимальной.
Вера смотрела на него с подозрением. «Ты же уже и так пообещал условный срок», — читалось в ее глазах.
— Без обиняков, как есть говорю, — Крюков старался быть убедительным. — Нужно еще попыхтеть немного, чтобы взять Бурсова. Дальше я из него достану все, что нужно. Вспоминай, давай. Где он может скрываться?
— Понятия не имею. До того, как Регина его выгнала, мы встречались в ее доме. Потом я была в его квартирке, которая ему досталась после развода. Регина — адвокат, она все так обстряпала, что он даже без машины остался. Не думаю, что у него есть какое-то еще жилье. Может у родственников?
Крюков отрицательно покачал головой:
— Близких родственников у него нет.
— Вспоминай, может друзей его знаешь?
— Да не знакомил он меня ни с кем.
— Картины он передавал где?
— Картины? Он передал только одну картину. Ну и марки еще какие-то, я не вникала.
— И где же он их передал?!
— В лесу домик у Любы есть укромный. Туда ее партнеры по координатам добираются.
— На чем он приехал? Ты же говоришь, у него машины нет.
— На такси. Княжна его за это отчихвостила, машину сразу же отпустили.
— Так, вспомни, что за машина была, номер, марка, водитель?
— Такси «Паркур» на наклейках написано было.
— Ну еще! — раздраженно продавливал Крюков, — как щипцами тяну.
— Ниссан Альмера желтого цвета. Да, я обратила внимание, крыло над передним колесом было черного цвета.
— А водителя помнишь?
— Неа.
— Ладно, хорош. На сегодня закончим.
— Когда меня выпустят? — жалобно спросила Вера.
— Не напрягай. Я же сказал, что постараюсь тебе помочь. Пока все.
Глава 12
Во двор завезли стройматериалы для курятника, Василий занимался приемкой, Эдик праздно ошивался рядом в ожидании столь скоро отбывших женщин. Когда Клара, Кристина и Ксения вернулись из леса с зелеными вениками в руках, во двор выбежала Настена и пригласила к обеду.
— Криса, собирайся, поехали, — нервозно сказал Эдик, дождавшись дочь.
— А как же ритуал очищения?
— Пора заканчивать этот балаган.
— Пап, я хочу есть, — требовательно заявила Криса.
— Куда же вы собрались?! — вмешалась Настена. — Я полный стол наготовила. Кулебяка стынет.
Стол у Насти как обычно ломился. Сегодня она наготовила по-домашнему, без средиземноморских выкрутасов. Кулебяки, солянка, запеченные ребра, грубо нарезанные огурцы, помидоры, редис, свежесрезанная зелень. В гостиной висел аромат жареного мяса, перемешанный с флером свежих овощей.
За столом Василий объявил Кларе о том, что есть две новости: хорошая и плохая.
Хорошая — в том, что Вера Портникова рассказала о том, что Николай Бурсов был проектом Княжны. Вера с ним шашни водила, чтобы раскрутить на кражу предметов искусства. Он тот человек, который ежедневно контактирует с ценностями. Жадный при этом. Зная, что есть канал сбыта, он рано или поздно им воспользуется. Так и произошло.
А еще удалось найти таксиста, возившего Бурсова в лесной дом для передачи картины. Таксист забирал его в Москве на Кондратенкова, восемь.
А плохая новость в том, что такси сразу же отпустили, после сделки Княжна и Вера довезли Бурсова до метро, и след на этом теряется.
Клара сидела с набитым ртом озадаченная, даже перестала жевать. Она не понимала, что же с этими новостями делать.
— Если таксист забирал Бурсова на Кондратенкова, восемь, то, наверное, там поблизости он мог проживать после обыска, — предположила она.
— Логично, — сказал Василий. — Или хранить картину. К примеру, жил он где-нибудь у приятеля, а на Кондратенкова в каком-нибудь подсобном помещении держал картину.
— Нужно исследовать это место, возможно оно само выдаст себя.
— Клара, возьми для поиска фотографию Бурсова у Регины.
Вмешалась Кристина, с любопытством наблюдая за происходящим:
— Пусть Ксюха нагадает, где он.
— Заодно и проверим способности нашей гадалки, — язвительно сказал Эдик.
Доедали быстро и молча. Каждый погруженный в свои мысли. Пусть мужчины и хорохорились, изображая скептиков, в дом с появлением Ксении прокралась таинственность, заползла во все щели. Казалось, за каждым углом прячутся темные силы, поджидая момент для наступления.
Когда снова собрались у журнального столика, Ксения достала из сумки флакон с фиолетовой жидкостью. Побрызгала из него вокруг и вновь взялась за узорчатую колоду. Тасовала усердно и долго. Василий, задержав на ее руках взгляд, даже почувствовал, что впал в состояние транса. На мгновение ее руки почудились не тонкими и нежными, а крючковатыми, с разбухшими суставами и сморщенной кожей.
Василий помахал головой. «Перебрал с наливкой с утра. Надо завязывать», — подумал он.
— Тсс! — строго прошипела Ксения, будто он думал громко.
Гадалка как заправский иллюзионист тасовала колоду, карты подпрыгивали, вспархивали и снова возвращались ей в руки. И вот она разбросала их по столу. Подрагивающей рукой потянулась, чтобы перевернуть ту, что в центре. «Тик, тик, тик, тик», — часы прорубали путь в неизвестность. «А-а-у-у-у», — взвыл рыжий пройдоха Филимон, будто кто-то его дернул за хвост.
