— Кот мудлый, — заключила она.
— Мудлый это как? — спросила вторая.
— Это вот так, — девчушка скуксила лицо, нахмурив брови.
— А-а-а, — многозначительно протянула ее подружка.
Клара звонила в домофон в третий раз.
— Похоже, что нет никого, — сказал Василий.
— Кто там? — наконец, прохрипел динамик.
— Мне нужен Головин Дмитрий, — сказала Клара. — Ему от сто тридцать восьмой школы подарок.
— Какой еще подарок?
— В школе отмечался день дружбы. И вспоминали тех ребят, которые когда-нибудь спасали своих друзей.
— Не понял.
— Вы же спасли Николая Бурсова, когда на него напали хулиганы.
— Да че там, — промычал динамик.
— Так подарок брать будете?
Раздалось пикание, Клара с Василием вошли в подъезд.
В квартире их встретили алкоголик, смрад и бедлам. Мужичонка в трениках с пузырящимися коленками, волосатой ссохшейся грудью и рельефными мешками под глазами держался за стену, пропуская гостей. Надо отметить, что лицом он походил на Бурсова. Высокий лоб, тонкие губы, острый подбородок. Состаренный вариант.
— Про-ходьте, — запинаясь, сказал мужчина. — Я Дмитрий. А вас как величать?
Он потянулся к руке Клары, она брезгливо одернула ее.
— Не больно то и хотелось, — обиделся Головин. — Где подарок?
— Подарки выдаются тем, кто и сейчас поддерживает отношения с друзьями. Вы общаетесь с Бурсовым? — спросил Василий.
— Я-то общаюсь. А он сволочью оказался, — промямлил алкаш.
— Почему? — спросила Клара.
— Я к его приходу всегда поляну выкачу, по душам поговорим. Он даже пожить у меня останавливался недавно, — Дмитрий застыл, будто потерял мысль.
— Так что?
— Паспорт мой он стырил! Вон там лежал перед телевизором! Сгинул этот дебил, вместе с ним и докýмент сгинул.
— Паспорт гражданский или загран? — спросил Василий.
Мужик ухмыльнулся.
— Смеешься чтоль? Я дальше родительской дачи нигде не бывал.
— А где дача?
— Да нет ее, продал давно уже.
По дороге домой Василию удалось дозвониться до Крюкова. На удивление, следователь был трезв. Когда подъезжали к дому, уже было известно, что Головин Дмитрий Антонович покупал билет на поезд Москва-Минск.
— Похоже, Бурсов бежал в Белорусь, — сказал Василий Кларе.
— Так у него же гражданский паспорт Головина, а не загран, — возразила Клара.
— В Белоруссию разрешен въезд по российским паспортам.
— И что? Нам теперь за ним в Белоруссию переть?
Василий улыбнулся.
— Что ты, Кларочка?! Дай органам выполнить свою работу. Подключится Интерпол, его быстро найдут.
— Ладно. Займемся пока очищением кармы.
— Только не это! — Василий схватился за голову.
Клара горделиво вздернула нос. Ей было приятно оттого, что она распутала дело, в котором задействован Интерпол. Слово-то какое — «Интерпол» — как в шпионском фильме.
За ужином Ксения — краса, длинная коса — на Василия томные взгляды бросала. Не нравилось ему это. А если Клара узнает, что она ему никакая не сестра, а бывшая, что тогда будет?! Враз выгонит всех вместе. Не видать ему любимой женщины.
Василий завтра же поедет к Федьке, мужу Ксении. Привезет его, пусть сам увозит свою жену.
К ночи эта жрица облачилась в прозрачные балахоны и по дому с бубном носилась. Брызгала настойки в углы, ладаном духов из антресолей выкуривала. Барабанила так, что из Василия чуть душу не вытрясла, после этого еще долго звон в ушах колыхался. Клара вместе с ней ритуальные танцы плясала, подскакивала и как птица-горгулья кричала. А Кристина, приехавшая специально к обряду, через свой телефон втихаря это шоу на весь интернет транслировала.
Клара, преждевременно выйдя из транса, заметила направленную на себя камеру и довольное лицо племянницы. И теперь крик горгульи сменился на рев разъяренного быка. А Ксения встревоженно голосила о том, что ритуал сорван темными силами.
— Они мне неподвластны, — резюмировала она.
— И что же делать?! — Клара озадаченно потирала подбородок.
— Я не буду больше снимать, — заверила Кристина.
— Нет, не выходит, — сказала жрица и, преисполненная досады, удалилась.
Глава 13
Ранехонько, пока домочадцы спали, Василий отбыл в Урмановку за подмогой Федора. Хоть в последние годы они и не общались, пришло время дружбу восстанавливать. Заодно Вася решил домой заскочить, несколько бутылей наливочки прихватить. Ни с какими виски-шмиски ее не сравнишь.
Когда пришел к дому друга, застал его за праведными хлопотами. Федька настил в сарае менял. Василий еще с давних времен помнит, если Федор за дело берется — что-то стряслось у него. После того, как первая жена изменила, так он новый забор поставил и крышу в сарае перестелил. Сам по себе ленивый Федька, тяжело его с дивана поднять. А вот как только по башке его жизнь шарахнет, так он в хозяйстве революцию начинал. Что-то не ладилось у него, как пить дать.
— Я к тебе не с пустыми руками, — сказал Василий, нарвавшись на его отрешенный взгляд. Он вынул из чемодана заветную бутыль.
— Я не пью, — буркнул Федя.
— И правильно. Дрянь всякую пить не следует. А это ж моя наливочка! Забыл уже?
Федор бросил косой взгляд. Вытер пот на лице, разогнулся.
— Пойдем.
В доме Федора все чисто надраено. Ни соринки, пущай сельский дом. Даже серый кот, вошедший в хату вместе с ними, почтительно вытер лапы о расстеленную в сенях тряпку, и прошел вдоль стены, стараясь не наследить. Василий диву дался.
— Дрессированный Барс у меня. Хороший кот, — сказал Федор.
Какой-то хирургический порядок во всем. На вешалке нет вороха одежды, а аккуратно на плечиках вывешены курточки. У входа не стоят эшелоны галош и ботинок, а дожидаются две пары ровно поставленных тапок. На столе не лежат немытые огурцы с грядки, а слепит своей белизной скатерть, на которой, кроме солонки, ничего нет.
— Ну тебя, друг, проняло, — вздохнул Василий и поставил бутыль на стол.
Бутыль попала прямо под луч света, бивший с окна, и заиграла рубиновым цветом, отбрасывая блики на стену.
— Волшебный напиток, видишь, свет к себе притягивает, — сказал Василий.
— Что ж, попробуем, — Федор поставил на стол два стакана и полез в холодильник за тем, что Бог послал.
А Бог послал рульку запеченную да разносолов всяческих. Каким-то чудом Федор и без Ксюши справлялся получше любой бабы.
