— Похоже, вы любите свое дело.
— Что касается работы, то да, я счастливый человек.
Вот только в голосе Тоби не было убежденности.
— Значит, вам повезло.
— Мне показалось или я слышу в вашем голосе иронию?
— А я в вашем — какой-то скрытый подтекст?
Мы подъехали к больнице. Тоби припарковал машину, выключил двигатель и повернулся ко мне. Вид у него был немного смущенный.
— А что, так заметно?
— Что заметно?
— Тот факт, что я пытаюсь сделать хорошую мину при плохой игре?
Последовало долгое молчание.
— Мы можем вернуться ко всему этому позже… но не обязательно.
Когда мы зашли в больницу, Тоби сказал, что, если я не против, он хотел бы побыть наедине с Кайлом и его врачом. Я сидела в приемной и злилась на себя за то, что не прихватила какие-нибудь тетрадки на проверку. От скуки я листала старый номер «Нэшнл Джиографик», восхищаясь великолепными фотографиями пейзажей и животных Большого Барьерного рифа Австралии и пытаясь представить, сколько людей по всей Америке в приемных врачей и залах ожидания смотрят сейчас эту журнал и думают: Вот мир во всей своей полноте, он прямо передо мной… и все же совершенно недосягаем, потому что я загнал себя в ловушку повседневности, а ведь обещал себе, что не попадусь в нее.
Когда спустя почти час Тоби вернулся в комнату ожидания, он выглядел очень озабоченным.
— Кайл сейчас не в лучшем состоянии, поэтому его врач считает, что лучше обойтись без свидания и дать ему отдохнуть.
— Мне очень жаль.
Тоби прикрыл глаза — я видела, что он старается не показывать своих чувств.
— Если у вас когда-нибудь появятся дети, вы узнаете главную правду о том, что значит быть родителем: это незаживающая открытая рана.
Тоби поговорил это полушепотом и, как мне показалось, тут же пожалел о своих словах.
— Извините, — он развел руками, — сейчас в моей жизни столько всего происходит. Не хотите выпить?
Так мы оказались в гриль-баре в центре Мидлбери. Тоби заказал нам по мартини с джином «Бифитер» и убедил меня в том, что сегодня вечером нам обоим просто необходим хороший стейк. К тому времени когда подоспел мартини, я успела многое узнать. Отец Тоби, который никогда, впрочем, не был близок со своими детьми, погиб в автокатастрофе, когда мальчику было двенадцать. У него была очень религиозная мать — православная гречанка, — не уступавшая покойному мужу по части эмоциональной холодности. Тоби в жизни приходилось всего добиваться самостоятельно, прилагая нечеловеческие усилия, чтобы стать успешным в Нью-Йорке.
— В определенном возрасте мы постоянно твердим себе, что нам нужно сделать то, необходимо добиться этого, будто заполняем тест и ставим в нем галочки. А потом в один прекрасный день понимаем вдруг, что все это абсурд…
В какой-то момент Тоби вдруг оборвал себя на полуслове, сказав, что уже слишком много наговорил о себе и своем мире. А как насчет моей жизни?
Всегда интересно, какой информацией мы делимся на первом свидании — а эта встреча именно таковой и оказалась, — а о чем предпочитаем умалчивать. Очень многое, в основном сугубо личное, я предпочла держать при себе, но кое-что все же рассказала — об отце, братьях, ненормальных отношениях с матерью. Но стоило Тоби начать расспрашивать меня о парнях, как я тут же замолчала и замкнулась.
— Если вы не хотите говорить о каких-то вещах, Элис, не волнуйтесь, все нормально. Это может подождать до другого раза.
— Будет ли другой раз? — выпалила я и мысленно прокляла себя за несдержанность.
— Я бы этого хотел. Даже очень.
Тоби рассказал, что, хотя официально он все еще женат, сейчас живет отдельно от семьи и что в Нью-Йорке у него кто-то есть.
Кольнула ли меня ревность, когда он стал рассказывать мне об этой женщине, Эмме, которую он описывал как очень общительную, с огромным кругом знакомых — словом, полную мою противоположность? Хотелось ли мне для себя этого столичного глянца, который превратил бы меня в светскую львицу, уверенную в себе и имеющую кучу звездных друзей?
— А вы, выходит, тот, кого называют «пижон»? — спросила я.
Уставившись бокал, Тоби улыбнулся:
— Да.
— Что ж, это честно.
— Или глупо, — возразил он.
Затем подозвал официанта и попросил заказать такси, чтобы отвезти меня в школу и по дороге подбросить его до отеля.
Официант подошел к телефону, а Тоби наклонился и негромко проговорил:
— Я остановился в «Гостинице» на Мэйн-стрит — представьте, она на самом деле так называется. Я не настолько потерял голову, чтобы после трех мартини сесть за руль или попросить учительницу моего сына остаться на ночь у меня.
С одной стороны, я бы не возражала. С другой — боялась зайти слишком далеко с мужчиной, который все еще был женат, к тому же отцом моего ученика, пусть даже этот ученик больше никогда не вернется в мой класс. К тому же нельзя было забывать о соседях-коллегах — кто-то из них знал, что я поехала в больницу с отцом Кайла, и мое отсутствие — да еще и возвращение в школу рано утром на другой день — не осталось бы незамеченным.
— Было бы интересно продолжить общение, — туманно проговорила я.
— Это правда, — кивнул Тоби, залезая в карман пиджака и протягивая мне визитную карточку с тиснением. — В следующий раз, когда соберетесь в Нью-Йорк…
— Я дам вам знать. А вы не могли бы держать меня в курсе дел Кайла? Он очень незаурядный мальчик в самом лучшем смысле слова.
Возможно, не надо было это говорить, потому что по лицу мужчины потекли слезы.
— Я теряю сына из-за его безумия.
— Но вы его еще не потеряли.
Я взяла Тоби за руку, понимая, что это совершенно неправильно и я не должна этого делать, если планирую вечером возвращаться в школу на такси. Но когда он крепко сжал мою руку, борясь со слезами, я потянулась вперед и поцеловала его прямо в губы.
— Пойдем отсюда, — прошептал он.
Несколько часов спустя, лежа в постели рядом с уже спящим Тоби, я размышляла о случившемся между нами. Он стал первым, с кем я переспала после смерти Киарана… Надо заметить, что он оказался на высоте и три мартини ничуть не испортили дела. Его пыл соответствовал моему собственному.
Немного позже проснувшийся Тоби встал с кровати, чтобы плеснуть виски в наши стаканы, я закурила и сразу заговорила о том, что было у меня на уме:
— Я хотела бы прояснить ситуацию. Надеюсь, мы сможем повторять это время от времени… Без всяких обязательств, условий и тому подобного. Если ты, конечно, не против.
Тоби замер с бутылкой виски в руке и посмотрел на меня с недоумением:
