— Работа интересная, перспективная, ставит непростые задачи. Но я превратился в кабинетного служащего. Время летит так быстро, а я хочу помотаться по планете. Я тебе это говорю, потому что горжусь тобой. Горжусь тем, чего ты достигла. Но послушай своего старика — не застревай в кабинете!
«Но я люблю свою работу», — хотела ответить я, но не успела: меня утащил Хоуи со словами, что Джек собирается произнести спич, поприветствовать всех собравшихся и выразить восхищение Джесси-Сью. Мама тем временем порхала по залу — казалось, она знакома со всеми присутствующими, — обмениваясь любезностями, болтая на нейтральные темы, очаровывая всех и каждого. В последнее время нам с ней стало легче общаться. Она будто нашла наконец себя, обрела чувство идентичности и независимость, и благодаря этому жизнь ее стала полной и насыщенной. Мама избавилась от скуки. А свое образно восстановив отношения с папой — да, их роман продолжался! — она обнаружила, что ей не хочется знакомиться с какими-то чужими мужчинами и мириться с их желаниями и потребностями.
— Как же хорошо с твоим отцом. Мы встречаемся по вечерам раз-другой в неделю. Потом он возвращается к себе. Мы получаем то, чего оба хотим. А с Ширли, я считаю, ему надо расстаться. Не потому, что она плоха. Судя по тому, что он мне рассказывает, она вполне даже ничего, если не считать ее неистребимого сикокесского
[136] акцента. Просто зачем усложнять себе жизнь, общаясь с другой женщиной, если несколько раз в неделю в его распоряжении я? Между прочим, после того как мы развелись, секс у нас супермощный.
Я выложила все это Питеру, который через несколько месяцев после ухода Саманты начал вести колонку в «Виллидж Войс» под названием «Вид слева», которая позволяла ему, по его выражению, «беспрепятственно говорить практически обо всем с радикальной политической точки зрения». За это ему платили триста долларов в неделю, чего хватало на оплату жилья и на скромную жизнь в городе. Тем временем мой брат уговорил своего редактора в «Литтл, Браун» забыть о романе и вместо него позволить ему взяться за воспоминания о жизни студентов в университетском кампусе в шестидесятых годах. Правда, с одной оговоркой. Аванс, который Питер получил и уже успел истратить, превращался в полный и окончательный гонорар за новую книгу, без каких-либо доплат.
Он рассказал мне об этом по телефону, добавив, что у него, судя по всему, нет другого выхода, кроме как принять это предложение.
— Согласна, — ответила я. — Издатели предлагают тебе способ избежать профессионального самоубийства. Прости, если прозвучало резко. Мой тебе совет: соглашайся и постарайся написать блестящую книгу. И еще один маленький совет насчет твоих левацких откровений: постарайся писать чуть попроще, тогда твоя аудитория расширится. Если хочешь, конечно, чтобы тебя читали не только эти странные ребята из «Виллидж» и горстка троцкистов, еще оставшихся в Вашингтон-Хайтс.
— Моя сестричка стала знатоком литературного Нью-Йорка.
— Я, по крайней мере, не рассказываю небылиц.
На вечеринку по поводу выхода книги Питер пришел один. Хотя я знала, что за эти месяцы он встречался и расходился с несколькими женщинами, было совершенно ясно, что рана от ухода Саманты еще не зажила, наоборот, та снова ее разбередила, позвонив брату неделю назад и сообщив, что она беременна. Он не сразу решился поделиться этой новостью со мной, зная, что и мне будет больно об этом узнать. Но о том, что Тоби вскоре станет отцом, я уже знала от Хоуи, который был настоящей деревенской кумушкой во всем, что касалось сплетен о нью-йоркских книжных кругах. А то, как я отреагировала на новость — равнодушно пожала плечами, — говорило, что за восемь месяцев, прошедших с ухода Тоби из моей жизни, боль несколько притупилась.
Я подвела Питера к Джесси-Сью. Она прекрасно выглядела, вся сияла и умело скрывала нервозность, не оставлявшую ее с того момента, когда несколькими днями ранее она вышла из самолета в Нью-Йорке. Известность свалилась на нее неожиданно, а вместе с ней, о чем я ее заранее предупреждала, много сложностей, неумение разобраться с которыми разрушило карьеру не одного литератора. То, что Голливуд выложил шестизначную сумму за права на книгу, означало также, что придется нанять хорошего бухгалтера. В планы Джесс-Сью входила покупка дома в суровом, омываемом Атлантикой уголке Северной Каролины, известном, как Внешние Отмели. А кроме этого, как она сказала мне, они с Джейком хотели только одного — снова погрузиться в безвестность, когда утихнет шумиха вокруг книги.
— Безвестной ты уже никогда больше не будешь, — заметила я, — но, разумеется, можешь оберегать неприкосновенность своей частной жизни. А еще ты можешь сделать мне очень большое одолжение, если как можно скорее напишешь следующую книгу.
Я видела, что Джесси-Сью произвела на Питера огромное впечатление. Джейк отказался от поездки в Нью-Йорк и предпочел остаться на юге. («Среди всех этих важных городских шишек он бы чувствовал себя совершенно неуместным», — сказала мне Джесси-Сью.) Заметив, что между моим автором и моим старшим братом явно проскочила искра, я готова была вмешаться. Помешал Адам, подоспевший как раз к приветственной речи Джека.
Положив руку мне на плечо, он шепнул мне:
— Большому Брату сейчас очень нужно женское внимание. Эта миленькая южная красотка, твой автор, взрослая девочка и сама разберется, как вести себя с таким ухарем, как наш Питер.
Костюмы Адама становились все более разнообразными и хорошо скроенными, что позволяло скрывать его неуклонно растущие объемы. Полнота как бы отражала его постоянно растущее состояние. Их с Тэдом называли королями высокодоходных облигаций. В статье в «Уолл-стрит джорнал» сообщалось, что в прошлом году Адам получил почти два миллиона долларов жалованья и премиальных. Дженет по большей части держалась в тени, хотя все выходные Адам неукоснительно проводил с ней и Рори в экстравагантном особняке в стиле Людовика XIV. Побывав там однажды, я была шокирована, увидев в хозяйской ванной краны из золота. Обустройство дома Дженет взяла на себя и обнаружила настоящий талант нувориша к тому, чтобы тратить солидные деньги мужа на вещи избыточные, роскошные и безвкусные. Я позволила себе выразить тихое беспокойство по поводу стоимости инкрустированных мраморных полов, хрустальных люстр ручной огранки, нянь для Рори (отдельно дневной и ночной), а также персонального, улучшенного, как у рок-звезд, автоприцепа и большого нового пикапа-«шевроле», чтобы этот прицеп возить, которые Дженет уговорила подарить ее безбашенному братцу-рокеру. Но Адам сказал, чтобы я не переживала. Он собирается купить квартиру для папы и только что буквально всучил двадцать штук баксов Питеру («Хватит уже ему заниматься самобичеванием и жить, как монах»), а летом отправляет маму с папой в «круиз мечты» по Средиземному морю.
— Еще я хочу попросить маму, пусть подыщет для тебя симпатичную небольшую квартирку в районе, какой выберешь, и я сразу же тебе ее куплю.
Я не собиралась пользоваться щедростью Адама просто потому, что в принципе не хотела никому быть обязанной. Но мне было очень приятно, что сегодня вечером он нашел время и отвлекся от своей гиперактивной жизни на Уолл-стрит, чтобы приехать сюда.
