— Ноджюс подражает этому кривляке Шварценеггеру, который много лет играл мышцами, потом вломился в кино, а теперь тусуется с Уорхолом и его звездочками с «Фабрики». И смех и грех! Видать, знаменитое чувство парадокса у Энди совсем зашкалило, если в его кружок извращенцев теперь входит Арнольд-Качок.
— Так что же, Ноджэс, — попыталась я воспроизвести незнакомое имя, — мечтает стать послушником Уорхола?
— Мне нравится, как ты произносишь его имя на французский манер. No-Jeux
[145]. Очень мило. Но правильно это произносится иначе: No-Juice
[146]… хотя в этом у него недостатка нет.
— Благодарю, что поделился этой очаровательной подробностью.
— Благодарю, что реагируешь как ханжа. Как, кстати, ты тут развлекаешься, пока твой возлюбленный отбивается от знойных мусульманских иезавелей?
— Чем там Дункан занимается в этом бескрайнем мире, дело его. Мы с ним пока ничего друг другу не обещали.
— Как это дальновидно и по-блумсберийски
[147] с твоей стороны. Но ты так и не ответила на вопрос: с кем ты решаешь вопрос секса?
— Со своими рукописями.
— Ну и дура ты, Бернс.
— А ты гедонист. Надеюсь, ты осторожен с Ноджесом.
— Я теперь осторожен со всеми. Тот же диагноз за последнее время поставили еще шестерым моим друзьям. И еще с десяток знакомых находятся на разных стадиях умирания. Все это просто жутко.
— А ты? Симптомов нет?
— Пока все спокойно. Мой доктор говорит, что они до сих пор не представляют ни сколько времени длится инкубационный период, ни когда эта дрянь может ни с того ни с сего проявиться. А у меня все не идет из головы смерть Джека.
— Я стараюсь об этом не думать, — призналась я. — Слишком уж тяжело все это. Пытаюсь вспоминать его здоровым, пока СПИД еще его не поразил.
— Я хочу верить, что Джек в раю, и не потому, что во мне говорит католик. В последнее время я повидал слишком много смертей и просто не могу примириться с мыслью, что все эти страдания ведут в пустоту, в ничто. После всего того, что Джек пережил в конце жизни, он заслуживает большего.
— Помнишь его отца на похоронах? Старый морпех, с обветренным лицом и такой прокуренный, что дышит с присвистом…
— Кто бы говорил…
— Я уже решила: с Нового года бросаю курить.
— Куда ты спешишь, дождись уж повторной коронации Рейгана!
— Ты так говоришь, как будто уже предрешено, что старпер снова победит.
— Скажем так, Мондейл
[148] у меня вызывает сомнения.
— Ты это серьезно, Хоуи?
— Экономика процветает. Весь негатив картеровских лет исчез, как не бывало. Мондейл был заместителем Картера. От него веет тоской и унынием.
— Как ты можешь голосовать за нынешнего президента, если им манипулируют религиозные правые, а директор по связям с общественностью — мерзавец Пэт Бьюкенен, заявивший, что СПИД — это месть природы гомосексуалам?
— Зато акции мои высоки, как никогда. Деньги везде, у всех. Жить стало веселее.
— Когда умрет твой следующий друг…
— Лучше заткнись, Элис. Когда ты включаешь свой голос совести, меня это нервирует. Тем более что несколько дней назад у меня появилась какая-то сыпь между пальцев на ногах. Правда, доктор уверяет, что это обычный грибок, который я мог подцепить в спортивной раздевалке.
— Если он говорит, что это грибок…
— У меня все равно паранойя по этому поводу. Наверное, скоро уже и до меня очередь дойдет…
— Неоткуда, ты же практикуешь безопасный секс.
— На прошлой неделе презерватив порвался. Как раз с парнем из той раздевалки.
— Господи, Хоуи.
— По крайней мере, я был сверху — это снижает риск. И все-таки…
Я схватила его за руку и пожала:
— Все будет хорошо.
— И откуда только в тебе этот здоровый оптимизм.
— А что мне остается делать, как не думать о хорошем, особенно когда речь о тебе?
— Все, меняем тему. Вот что я тебе скажу: садись-ка ты в самолет в начале августа и лети в Тунис. Познакомься поближе со своим мужчиной, займись с ним безумным сексом, а через неделю вернешься в Нью-Йорк и приступишь к своим книжкам. Вам нужно повидаться, и он так хочет, чтобы ты приехала.
— Времени совсем нет. Все так закрутилось.
— Если ты его потеряешь…
— Значит, было не суждено.
— Ненавижу этот взгляд на мир. Тем более что ты кривишь душой, отрицая тот факт, что в данном случае легко предвидеть, как все будет или не будет. У тебя появился реальный шанс с этим парнем — хорошим, интересным, сложным, но не до безумия, и вполне симпатичным. После всех этих лет с Тоби ты привыкла к надрыву, вот и ждешь новых проблем на свою голову. Как и все мы.
— Тогда почему ты не нашел себе такого?
— Потому что боюсь точно так же, как и ты.
Через неделю я получила от Дункана письмо, где он писал, что углубился на юг Алжира, побывал в Мали, а там — в легендарной пустынной крепости Тимбукту, а еще о том, что ему очень не хватает меня. Как и мне его. Но вокруг упорно ходили слухи о том, что наше издательство намерен подмять под себя австралийский медиамагнат по фамилии Мёрдок
[149], который уже вторгся в Британию, но в нашей стране пока оставался неизвестным, и совет директоров «Фаулер, Ньюмен и Каплан» подчеркивал, что нам нужно быть готовыми ко всему.
Пожилой председатель совета, Си Си Фаулер, как-то пригласил меня пообедать в «Сенчури Клаб» — консервативное заведение для нью-йоркского литературного бомонда — и, сохраняя полную ясность и живость ума после двух очень сухих мартини с джином — недурно для восьмидесяти двух лет! — сказал мне:
