— Ну, с меня довольно. Это святотатство переполнило чашу моего терпения. Завтра же утром вы отсюда съедете.
Глава тринадцатая
На другой день я прибыла в Тринити к десяти часам утра со всем своим багажом. И направилась прямиком в кабинет ответственной за расселение студентов, мисс Скэнлон. Она определенно была не рада меня видеть.
— А вот и печально известная мисс Элис Бернс, — заговорила она. — Миссис Бреннан позвонила меня сегодня с утра пораньше и рассказала о ваших выходках.
— Я заплатила ей три фунта за разбитую статуэтку. И по ее требованию отдала семь фунтов за полную неделю, хотя она выгнала меня через два дня.
— Но, мисс Бернс, поиски нового жильца для вашей бывшей хозяйки могут занять у меня добрых две недели, так что она потеряет доход.
— Ее правила нелепы и возмутительны, если позволите мне так выразиться.
— Да, миссис Бреннан немного сурова. Видимо, я поступила необдуманно, поселив вас к ней, — не учла, что у вас там, по другую сторону океана, требования другие. Но, честно говоря, вы так неожиданно появились в Тринити, что у меня не было большого выбора. А последний жилец миссис Бреннан как раз после Рождества уехал в миссию…
Значит, на моей кровати раньше спал священник. Я решила ничего не говорить вслух, но заметила на устах мисс Скэнлон едва заметный намек на улыбку.
— Проблема в том, что найти для вас квартиру или комнату сейчас невозможно, а все комнаты колледжа в настоящее время заняты.
— Мне не нужна квартира — я уже сама ее нашла.
— О, вы быстро подсуетились.
— Сложность в том, что пока она в нежилом состоянии. Хозяин дома согласился сделать там небольшой ремонт, но это займет самое меньшее шесть дней. А пока мне нужно где-то спать.
— Единственный выход — недорогая гостиница. Но там берут в среднем два-три фунта за ночь.
— Я потяну только полтора фунта, не больше.
— Где же такую взять?!
— Наверняка вы знаете кого-нибудь, кто согласится на эту цену. Сейчас же январь, в конце концов.
Лицо мисс Скэнлон напряглось. Но я догадывалась, что она думает: Чем скорее я что-то ей подберу, тем скорее от нее избавлюсь. Она открыла адресную книгу, взяла телефон со стола и попросила меня подождать за дверью несколько минут.
Поставив чемоданы в углу приемной, я села рядом с секретаршей. Не успела я зажечь сигарету, как дверь отворилась. Вышла мисс Скэнлон с листом бумаги, на котором были записаны имя и адрес:
— Мой друг Дезмонд Кавана держит уютную гостиницу — постель и завтрак — на Лоуер-Лисон-стрит, недалеко от Стивенс-Грин. Поскольку сейчас мертвый сезон, он согласился пустить вас за полтора фунта за ночь, но только если вы гарантированно пробудете там семь полных ночей.
Это было еще десять фунтов пятьдесят. Но спорить не приходилось, да я и не хотела.
— Огромное вам спасибо за помощь, — сказала я. — И мне искренне жаль, что я устроила переполох у миссис Бреннан.
— Не переживайте, Элис. Хорошая новость для вас — Дес обещал дать вам ключ от входной двери, так что вы сможете возвращаться в любое время дня и ночи. Он человек близкий к театральным кругам и привык к богемному образу жизни. И не думаю, что у Деса вы найдете статую Богоматери. Удачи вам!
Я пошла в «Бьюли» завтракать.
— У вас сегодня замученный вид, детка, — сказала Пруденс, увидев меня за столиком у стены, с булочкой в зубах.
Вам доводилось когда-нибудь разбить статую Девы Марии, влезая ночью в окно? — хотелось мне спросить. Вместо этого я сказала другое:
— Ночь выдалась трудная.
Пруденс понимающе улыбнулась:
— Здесь в Дублине такого не бывает. Видно, вы привезли это с собой из-за океана. Кажется, у меня есть таблетки от головной боли. Хотите, могу принести вместе с кофе. А сегодня постарайтесь лечь пораньше и как следует выспаться, детка. Не хотите же вы, чтобы алкоголь разрушил ваше прелестное личико?
Уж каким-каким, а прелестным свое лицо я никогда не считала. Напротив, до сих пор верила характеристике, которую дала мне мама («чудна́я фитюлька»), и предпочитала богемный стиль, а все это старомодное сюсюканье совсем не ценила. Цена, которую платишь, чтобы выделяться на общем фоне — чтобы не быть одной из «популярных девочек», которые и в школе, и в колледже сразу же сбиваются в стаи из подружек-подпевал, — такова: ты ощущаешь, что никуда не вписываешься… и, если уж на то пошло, ты недостойна любви. Не в том ли была суть неизбежной проблемы с Бобом? Может, дело в том, что в глубине души я постоянно ждала, что однажды он проснется и спросит себя, что у него общего с этой странной девчонкой. Поэтому Боб все и испортил, изобразив достойного члена своего братства? Возможно, я со своими заскоками и бзиками оказалась слишком сложной для него.
В то утро была назначена моя первая встреча с моим учебным куратором Эйданом Беркли. Мне предстояло специализироваться в английском языке и литературе. Я очень нервничала перед этой встречей.
— Ну, как ваши дела? — спросил мистер Беркли, жестом предлагая мне сесть в большое кожаное кресло, из которого ему сначала пришлось убрать стопку газет и журналов.
— Разбираюсь с жильем, — ответила я. — А помимо этого пытаюсь знакомиться с колледжем.
Профессор Беркли сразу приступил к делу, назвав четыре курса, которые мне предстояло посещать до конца года. Он сказал, что, как ему кажется, мне особенно понравится курс англоирландской поэзии, который ведет профессор Кеннелли, и семинар о Джойсе профессора Норриса. Затем, дав понять, что у него много дел, мистер Беркли предложил мне без стеснения обращаться к нему, если возникнут какие-либо проблемы… неотложные, да и любые.
Заселяться в гостиницу было еще рано, и я, чтобы убить время, решила пообедать в пабе студенческого союза. Рут была за стойкой, с горящей сигаретой в зубах, наливала пиво.
— Как дела у Элис? — спросила она, когда я вошла. — Молодец, что дала вчера отлуп Шону. Вот ведь болван, ему все равно к кому клеиться, хоть к пожарному гидранту.
— Спасибо за комплимент. Шон сам рассказал, что было вчера вечером?
Не успела Рут ответить, как у меня за спиной раздался голос:
— В Дублине даже у улиц есть уши.
Обернувшись, я увидела молодого человека, худого и будто состоящего из одних углов.
— Это говорит глас Ольстера, — ухмыльнулась Рут, — Ольстера, в котором никто ни о ком слова дурного не скажет и даже плохо не подумает.
— Ты правда оттуда? — спросила я.
— У тебя такое выражение лица, будто я радиоактивный.
— Извини… не думала, что у меня такая шаблонная реакция.
— Просто дай угадать: ты «из-за моря», никогда раньше не встречала никого из Северной Ирландии, и тебе кажется, что мы все должны носить балаклавы и размахивать армалайтами
[74].
