— Только не говори, что я слишком громко разговариваю, — резко сказала Карли.
— На нас люди смотрят.
— Тебя это беспокоит?
— Меня — да.
— Тебя всегда волновало, что о тебе скажут другие. И тебя, и твоего жалкого хлюпика.
— Арнольд всегда заступался за тебя в школе. Так же, как и я.
— Попал он в свой Йель, куда так стремился?
— В Корнелл.
— Что же это он сплоховал? Разочаровал своих предков?
— Корнелл — очень крутой университет.
— Только не для родителей, помешанных на Йеле. Они, наверное, за это сожрали сыночка с потрохами. Воображаю, как страдал бедный зубрилка.
— А когда ты пропала и все думали, что ты умерла, думаешь, из-за этого мы не страдали?
— Дай угадаю: ты сидела шиву
[83] с моими родителями.
— При чем тут это? Все, кто тебя любил и о тебе заботился, были сломлены.
— Вот слушаю я тебя и думаю: а мне какое на хрен дело?.. С чего бы это, а?
— Я тоже этого не понимаю. Твои родители тебя избивали? Нет. Твой отец всегда мне казался вполне адекватным. Твоя мама… она так беспокоилась, чтобы все было как надо, чтобы все успевать… и это при ее-то занятости… Но ты зла на них так, как будто они держали тебя связанной в подвале и пытали. Я этого не понимаю.
— А что бы ты хотела услышать? Что отец меня насиловал?
— Разве он…
— Да нет. Знаешь, почему я не стала давать им о себе знать? Потому что, как я уже сказала тебе вчера, Карли Коэн умерла. Если бы у них был хоть намек на то, что я жива, они бросились бы меня искать. А так их дочки и след простыл, ни одной зацепки. Между прочим, я не дура. И отлично вижу: ты уже жалеешь, что пустила меня на порог.
— Я этого не говорила.
— И не нужно. У тебя все на лице написано. Не волнуйся, я очень скоро уйду из твоей жизни.
— Оставайся, живи, сколько хочешь.
— А как же ты спать будешь?
— Я справлюсь. Существуют, наконец, затычки для ушей…
— Вот видишь, ты вся в этом: снова пытаешься ко мне подлизаться.
— Зачем я буду пытаться тебе понравиться, мне это неинтересно, тем более что эта задача, по-моему, невыполнима. Ты так и не сказала мне, как меня выследила, как узнала мой адрес в Дублине.
Карли потушила сигарету:
— Я уже сказала: все в свое время. Дашь мне ключ от твоего дома? Может, я захочу вернуться, принять ванну или переодеться.
— Я постирала твои вещи вчера вечером.
— Ай да умница.
— Не язви.
— Такая уж я теперь — зла на весь мир. На самом деле, чем ты со мной лучше, тем я становлюсь злее. Так что насчет ключа?
Нам пришлось вернуться назад за ключом для Карли. Уходя, я сказала ей, что буду ждать ее в шесть в баре «Маллиган». Уже выбегая из дома — я опаздывала в Тринити, — я столкнулась с Шоном, который рано встал, был явно с похмелья и не в духе.
— Как дела у моей прекрасной принцессы? — спросил он.
— Моя подружка всю ночь задавала храпака.
— Так пусть ко мне перебирается. Лучше делить ложе со мной, чем спать на полу в твоей конурке.
Как ни хотелось мне избавиться от Карли, на такую низость я пойти не смогла бы — предложить ей переселиться к этому псевдообаятельному невеже было бы не по-человечески, да и вообще отдавало дурным вкусом. Я просто отвела взгляд.
— Попробуй ее уговорить… Желаю удачи.
День прошел как в тумане. Однако на семинаре профессора Норриса я даже умудрилась довольно разумно отвечать. Потом я поработала в библиотеке. Долго плескалась в бассейне колледжа, заслужив таким образом право принять душ в раздевалке. Вовремя придя в «Маллиган», я обнаружила, что Карли уже там вместе с Шоном. По тому, как весело они смеялись, как много пустых стаканов стояло на столе, и по переполненной пепельнице перед Карли было ясно, что они пробыли здесь довольно долго.
— Вот и еще одна американская красавица, — объявил Шон, взмахом руки показывая бармену, чтобы тот налил мне пинту «Гиннесса».
— Это она у нас красавица, а я урод уродом, — фыркнула Карли.
— Чушь какая! — сказала я и обратилась к Шону: — Как вы оба оказались здесь?
— Пока ты постигала премудрости, я постучал к тебе в дверь и спросил Меган, не окажет ли она мне честь выпить со мной пинту-другую.
— А я имела неосторожность согласиться, — вставила Карли. Затем, повернувшись к Шону, она спросила: — Элис уже рассказывала тебе о своей подруге Карли Коэн, которая пропала и ее так и не нашли?
— Впервые слышу, — ответил Шон. — Ужасная история, кажется.
Глядя прямо Карли в глаза, я кивнула:
— Вы правы. Это было ужасно. Родители бедной девочки так и не оправились, это разрушило их жизнь.
— Наша Элис всегда на стороне родителей.
— Неправда. И я вообще не понимаю, почему мы об этом заговорили.
— Мне нравится тебя дразнить, — заявила Карли.
— Подразни лучше меня, — усмехнулся Шон, обнимая ее.
Карли закатила глаза, но руку Шона не оттолкнула. Она испытующе смотрела на меня. Я чувствовала себя крайне неуютно, гадая, почему всю свою агрессию она направляет именно на меня, но в то же время понимая: со времени ее исчезновения я была первой, кого она встретила из Олд-Гринвича, из старой жизни. Не поэтому ли она бросается на меня? Может быть, это ее способ излить всю свою желчь и обиду на тех, кто ее изводил? И еще мне нужно было узнать, кто дал ей мои координаты.
Когда Шон отлучился в туалет, я наклонилась к Карли и прошептала:
— Прекрати вести себя так, будто я твой враг. Ты прекрасно знаешь, что это не так. А еще ты должна сказать мне, как…
— Я, бляха-муха, ничего тебе не должна. Мне просто приятно смотреть, как ты дергаешься.
— Почему?
Вернулся Шон и снова одной рукой приобнял Карли. Он сразу заметил возникшее между нами напряжение.
— Ни к чему, девчонки, ворошить прошлое, — сказал он.
— У Элис много скелетов в шкафу. В том числе бывший дружок, которого выгнали из их крутого колледжа за то, что писал за других сочинения.
Я вытаращила глаза. Вот теперь я реально так удивилась, что почти забыла про злость.
— Черт возьми, как ты узнала?
— У меня свои источники.
Мне внезапно захотелось оказаться где угодно, только бы подальше отсюда. Прошли всего сутки, а я уже ясно понимала: если Карли останется здесь, моя жизнь превратится в сплошные проблемы.
