— С того момента, как ты ворвалась в мою жизнь, ты ведешь себя отвратительно.
— Если извинюсь, это поможет?
— На мой этаж ты не вернешься. Да и кровать Шона по-любому удобнее, чем тонкий матрас на полу.
— С кроватью Шона не все так просто, есть одна фундаментальная проблема. И эта проблема — сам Шон.
— Ничего, ты приспособишься, я уверена.
— Ты меня ненавидишь, да?
— Мне нужны сведения о моем брате.
— С какого перепуга я тебе что-то стану рассказывать, ты же меня выгнала!
— Не на улицу, в доме ты осталась. Просто спишь в другой комнате. А причина, по которой ты должна мне рассказать про брата, заключается в том, что он мой брат.
Карли скривилась и закурила:
— Пусти меня снова к себе на пол…
— В обмен на Питера? Фиг тебе! — Мой ответ был похож на злобное кошачье шипенье.
Карли улыбнулась:
— Похоже, у нас то, что называют патовой ситуацией.
— Я не позволю себя шантажировать.
— И что же ты собираешься делать?
Я забрала вещи и пересела за другой стол. Разложив перед собой книги и тетрадки, я попыталась успокоиться, закурив сигарету. Не успела я сделать первую затяжку, как Карли снова уселась рядом со мной:
— Питер сам в первую ночь, когда мы переспали, рассказал мне, что ты в Тринити. На другое утро я попросила его дать твой адрес, сказала, что хочу тебе письмо написать.
— Ты спала с моим братом? — вскрикнула я, подумав: видно, Питер окончательно рехнулся и неспособен здраво рассуждать, когда речь идет о сексе.
— И я, и другие женщины, которые входили в нашу маленькую группу.
— Что еще за группа?
— El frente de liberaciуn revolucionaria, Революционный освободительный фронт. Подпольное движение, заявленная цель которого — свержение режима Пиночета. Мы понимали, что у нас нет ресурсов — ни военных, никаких других — для борьбы с хунтой. Но решили, что в наших силах превратить их жизнь в ад — разрушать узлы коммуникаций, взрывать в нерабочее время штаб-квартиры партии Пиночета, заваливая город фотографиями леваков, которые исчезли и либо где-то подвергаются пыткам, либо уже убиты.
— Но как ты оказалась в Сантьяго?
— Когда в Окленде стало совсем невмоготу, я сделала оттуда ноги, пока меня ни на чем таком не повязали. Ребята, с которыми я там подружилась, дали мне контакты своих друзей из Эль Френте. Ты не представляешь, сколько потов с меня сошло, пока я все разнюхала и вышла на них, потому что у них нет ни штаб-квартиры, ни офиса… ничего. К счастью, испанским я владею не так уж плохо, а в какой-то момент просто повезло забрести в Сантьяго в один бар в квартале Эль Химинео. Я прямо так и заявила бармену, что ищу человека по прозвищу Эль Капитан. Естественно, парнишка решил, что я из ЦРУ или какой-то американской разведки, работающей на хунту. И сказал, чтобы я зашла попозже вечером, Эль Капитан со мной встретится. Я вернулась. Там меня ждали четверо громил, готовых вышибить из меня всю дурь, потому что неправильно это, чтобы какая-то gringa вмешивалась в их внутренние дела. Но тут из-за их спин вышел высоченный американец и на отличном испанском велел своим товарищам попридержать кулаки и обождать с применением насилия. Потом спросил, кто я и откуда. Я навешала ему лапши на уши о Финиксе, штат Аризона, а он буквально завалил меня вопросами про Финикс, где, оказывается, не раз бывал на маршах за гражданские права. Ну, а когда я прокололась на самых элементарных вопросах по географии, он попросил остальных выйти, чтобы пару минут поговорить со мной наедине. Когда они ушли, он сам мне представился. Сказал, что его зовут Питер Бернс, что родился он на Манхэттене, но вырос в Олд-Гринвиче, штат Коннектикут. Я, должно быть, худший агент в мире под прикрытием, потому что, как услышала это, сразу выпалила: «Боже мой, так ты же брат Элис!» Двадцать минут и пара сигарет — и я выложила ему всю свою подноготную. Питер стал расспрашивать меня о «Пантерах», задавал конкретные вопросы… замечу, к слову, что он досконально в их делах разбирается, я это поняла, когда зашла речь про их операции и идеологию. Он обязательно хотел вызнать, кто именно дал мне наводку на Эль Френте. А еще, видимо, пытался понять — может, я все-таки агент ЦРУ под прикрытием? Похоже, испытание я выдержала, потому что Питер снова позвал в комнату своих чилийских товарищей и представил меня как nuestra hermana revolucionaria — их сестру-революционерку. Это меня очень порадовало. Вскоре я узнала, что у Эль Френте нет штаб-квартиры, ребята перемещаются с места на место, не собираются часто вместе и только изредка проводят тайные встречи, чтобы решить, что будут делать дальше. За три недели мы с Питером сменили, должно быть, дюжину разных коек.
Карли замолчала, давая мне время осмыслить последнюю фразу. Отчаянно желая дождаться продолжения рассказа, я постаралась не показать, насколько неприятно мне было это слышать.
— Помимо того что Питер спал с тобой, он подвергался каким-то другим опасностям напрямую?
Карли ехидно улыбнулась:
— Твой брат, как и я, стремится к низвержению правящего класса — богатых угнетателей. Как и я, он пытался вредить хунте. Нам, например, удалось во время трансляции одного из бесконечных выступлений Пиночета дозвониться на государственную радиостанцию и сообщить о заложенной бомбе. Мы проникали по ночам в школы и оставляли там листовки с антипиночетовской пропагандой, чтобы дети их находили и читали. Мы даже похитили редактора известной газеты, поддерживающей режим Пиночета.
— Вы… что? — переспросила я.
Карли снова улыбнулась, довольная моей реакцией на это признание:
— Ты слышала.
— Что случилось с этим редактором?
— Его вряд ли можно назвать редактором в том смысле, какой в это слово вкладывают у нас дома. Ну, то есть как бы арбитром в вопросах морали. Этот тип был обычным прихлебателем ультраправых.
— И поэтому нормально, что вы его похитили?
— И пустили ему пулю в затылок. Что делать, пришлось… — Карли развела руками.
— Хватит вешать мне лапшу на уши!
— Я ничего тебе не вешаю, пай-девочка. Этот говнюк пробыл у Эль Френте почти три недели. Мы предложили хунте сделку — освободите нашего второго командира, Эль Теньенте, и мы вернем вам вашу марионетку. И знаешь, чем ответила хунта? Они бросили тело Эль Теньенте перед сгоревшей штаб-квартирой Чилийской социалистической партии. У него были выколоты глаза, отрезаны яйца, а череп расколот молотками или стальными прутьями. Что мог сделать Эль Капитан? Ему ничего не оставалось, как только отдать приказ казнить этого приверженца Пиночета. По крайней мере, это было сделано чисто. Без пыток, без издевательств. Только одна пуля в голову.
— Только не говори, что на курок нажимал Питер.
— Об этом ты лучше спроси его сама.
