– Привет, Белл, не могу пожаловаться. – Юджин показал в сторону Агнес. – Это моя подруга Агнес. В первый раз здесь.
Белл без улыбки кивнула своей большой шляпой в сторону Агнес. Приветствие было холодным.
– Итак, шериф, катаетесь на вашем новом дилижансе по этому дикому городу?
– Да уж. К несчастью.
– Что ж, в один прекрасный день я собираюсь убедить вас отыскать меня как-нибудь, – продолжила она на чистом голливудском техасском. Она наклонилась к нему, ее рубашка распахнулась на груди. – Может быть, мы прокатимся до Бернтайленда
[99]. У моей племянницы там домик на колесах у воды.
Агнес задумалась: есть ли в Техасе такие домики на берегу моря. Она хихикнула. Не могла сдержаться. Официантка посмотрела на нее, как на чуму.
– Может, в другой раз, – сказал Юджин, заерзав на своем стуле.
Белл вздохнула, сунула большой палец в петельку под ремень на джинсах.
– Ну, что будешь, приятель? – Теперь она говорила с невыразительным саут-сайдским акцентом.
– Мне пинту лагера и порцию виски. – Он посмотрел на Агнес.
– Ммм… Я выпью кока-колу, – сказала Агнес. У нее во рту пересохло – она весь день страшилась этой минуты.
– И все?
– И лимон, – добавила Агнес с самым беззаботным видом, какой смогла напустить на себя.
– Сейчас принесу.
Женщина вздохнула и удалилась, позвякивая шпорами и не забывая покачивать задницей, как раскормленная телочка.
Агнес взглянула на Юджина. Ее порадовало, что он не смотрит украдкой вслед официантке.
– Она, похоже, миленькая.
– Да, пожалуй, – неубедительно сказал Юджин.
– Хорошее имя, красивое – Белл.
– Да, ничего. Жаль, что ее настоящее имя – Джеральдина.
Агнес рассмеялась.
– Тогда все понятно, шериф.
Юджин позволил ей посмеяться над ним – с его стороны это было щедро, и она расслабилась.
– Да, эта Джеральдина из Гарткоша
[100], и очень может быть, что она убила эту змею и сама сшила из нее пояс.
– Тогда с ней надо держать ухо востро.
– О да. Эта женщина может сделать себе новые сапоги из старого мужа.
Принесли заказ, и они какое-то время смотрели, как танцоры вращают друг друга, прежде чем Юджин повернулся к ней.
– Так почему вы не пьете?
Агнес наскоро пролистала отредактированную историю собственной жизни.
– Вы знаете, мы с алкоголем несовместимы. У меня по утрам от него жуткая головная боль.
Она нервно поскребла затылок.
Судя по виду Юджина, он не был готов поверить в эту ложь. Искорка понимания сверкнула между ними.
– Ну, ладно, может быть, позже.
– Может быть. – Она попыталась сменить тему. – Так как же получилось, что шериф городка до сих пор холост?
– То же самое я собирался спросить у вас.
– Это долгая история. Вы помните те сапоги, что изготовлены из мужей?
– Что? Так мне стоит поберечься?
– Ну кое-кто говорит, что я разведенка, которая ищет подходящий кошелек. – Она присосалась к соломинке. – Так, продолжайте. Ответьте на мой вопрос.
Ответил он не сразу. Он сделал маленький глоток лагера и большой – виски.
– Я был женат очень долгое время, вплоть до прошлого года. Рак. Совершенно неожиданно.
– Примите мои соболезнования. – Она положила ладонь на его руку. – Он и моего отца унес.
Он только кивнул и еще раз приложился к пиву и виски. Запотевшее стекло его стакана с лагером выглядело так привлекательно.
Музыка смолкла, оркестр сообщил, что у них перерыв. Подошла потная пара, женщина в каком-то бордельном платье и мужчина в стандартном ковбойском облачении.
– Привет, шериф. Как делишки? – сказала женщина с самым развязным акцентом, какой можно услышать в Глазго. Юджин представил пару как Лесли и Лезли
[101], завсегдатаи.
Лесли сказал:
– Если увидите мою жену, не говорите ей, что я здесь с моей пташкой.
Коротышка улыбнулся, отчего стал похожим на хорька.
– Надоело. Сто раз уже это слышала. – Его жена закатила глаза, устав от годами повторяющейся шутки. – Мы хотели подойти и узнать, как поживаешь, шериф. – Лезли сложила свои толстые ручки под большими грудями, ухватила пальцами распятие. – Как ты, держишься?
– Справляюсь. – У Юджина был немного загнанный вид.
– Мы продолжаем молиться за тебя в церкви, – сказала Лезли. – Кажется, что вчера это было, правда?
– Да, – ответил Юджин. Он нервно посмотрел на Агнес.
– Господь любит и хранит ее.
Лезли продолжала крутить крестик.
Юджин приветственно поднял свой стакан с виски, но пить не стал.
Агнес посмотрела на Лезли. Женщина разглядывала Юджина, ее глаза перемещались с волос на его отреставрированные пуговицы на жилетке, на воротник его рубашки, отбеленный и накрахмаленный. Она принадлежала к тем женщинам, которые живут подробностями. «Кто гладит ему рубашку? Кто его кормит?»
– Как твои сестры? – спросила она наконец.
– Вполне себе, – сказал он. – Хотя я и старший, но глядя на то, как они себя со мной ведут, никак этого не скажешь. Они и Мафусаила готовы учить уму-разуму.
– Ну-ну, просто они переживают за тебя. Скажи вашей Коллин, что я спрашивала про нее и ее малышей, хорошо? Какой ужас с ее Джеймси. Скажи ей, что я им пошлю кое-какую старую одежду. Наш Джеральд еще вытянулся, растет, как сорняк. Не представляю, как ваша Коллин одевает всех пятерых после закрытия шахты.
Юджин сидел неподвижно, как статуя, все еще держа в руке стакан с виски. Когда до Агнес стало доходить услышанное, улыбка начала сползать с ее лица.
– После закрытия шахты это место просто катится в пропасть. Я слышала про эту историю с валиумом. О да, и я все слышала об этой блядовитой алкашке по другую сторону улицы. – Она посмотрела на Агнес в надежде на женскую солидарность. – В мои дни церковь убрала бы такую личность куда подальше. Неправильно, когда такая женщина живет среди порядочных семей.
