Теперь хорькообразный ковбой закатил глаза и ухватил рыхлую руку жены. Он чуть ли не силой потащил ее на танцпол.
– Ну что ж, всего вам, – весело сказала женщина, потом посмотрела на Агнес. – Рада была познакомиться, дорогая.
Агнес кивнула, но ее глаза уже остекленели, черная тушь грозила растечься. После ухода супружеской пары она и Юджин довольно долго сидели молча. Потом заговорила Агнес.
– Значит, вы все просто хотели посмеяться надо мной?
– Нет. – Юджин потряс своей гривой рыжих кудрей, как серьезный ребенок. – Я – нет.
– Все надо мной смеются, – сказала она главным образом для себя. – Наверное, я для вас большое посмешище.
– Нет, – повторил он. Его руки лежали на столе широкими розовыми ладонями вверх, точно так же клал руки на стол и аферист Шаг, когда пытался казаться искренним.
Агнес смотрела на его неподвижные руки, урезонивая в себе то свое «ах, бедная я, несчастная», которое хотело, чтобы он сделал ей побольнее, ту свою часть, которая хотела получить ожидаемое.
– Так кем вам приходится Коллин Макавенни? Вас тут столько набралось, что я не удивлюсь, если она окажется вашей родней, вашей сестрой и вашим молочником одновременно.
Юджин вздохнул.
– Вы спросили меня, без проблем ли я нашел ваш дом, и я сказал «да». Я не очень точно выразился. – Он неторопливо отхлебнул пива, наскоро пригубил виски и снова положил руки на столик ладонями вверх. – Коллин Макавенни – моя младшая сестра.
Радостный гул в зале смолк. Агнес не сомневалась, что Лесли и Лезли смотрят на нее. Их пронзительные глаза выжигали на ней знакомые клейма позора – на ее щеке, на подоле ее юбки, на кольцах. Она сидела, осознавая его слова. Янтарный лагер взывал к ней. Он говорил, что ей сразу станет лучше.
Она вдруг поняла, что Юджин опять заговорил.
– С Коллин нас всего восемь, и все живут в одном поселке. Крепкая ирландская семья. Вы знаете, как это бывает. Наш дед был одним из первых шахтеров, и мы все выросли и типа подзадержались на этом месте. Они в свое время не очень ценили воображение. – Он попытался выдавить теплую улыбку. Но Агнес не могла оттаять.
– Ну. И что она говорит про меня? – спросила Агнес, выпрямляя спину.
– Да вы не обращайте внимания. Она слишком много говорит обо всякой херне.
Его раскрытые ладони сжались в кулаки.
– И все же, я могу себе представить…
– Поселок такой маленький… – утешительно сказал Юджин.
– Я забулдыга…
– и тут уж, как ни крути…
– и я плохая мать…
– а все суют нос в чужие дела…
– я выставляю себя на посмешище…
– нет чтобы своими заниматься.
– и я грязная шлюха.
От последнего слова он неловко заерзал на стуле. Добрый католик, первенец, надежный и искренний.
– Понимаю, – тихо сказала она.
– Я должен у вас спросить, – сказал он спустя несколько секунд. – Я что говорю. Мне очень неловко спрашивать вас об этом. – Она увидела, как дернулась его плотная шея. – Но вы когда-нибудь спали с ее мужем. С Большим Джеймси?
Его вопрос поставил ее в тупик. Годы пьянства туманят разум. Если люди годами спрашивают тебя: «Ты помнишь ночь, когда сделала это?», то твое собственное представление о правде утрачивается. То, что случалось с ней во время запоев и о чем она забывала, могло быть как мелким и незначительным, так и чудовищным и скандальным. Правда заключалась в том, что она не спала с Джеймси, по крайней мере по доброй воле. Он обманом добился ее согласия, а потом отказался выполнять свои обязательства. Отчего случившееся становилось чем-то похуже секса. Она не знала названия тому, что случилось.
– Нет, я никогда не спала с Джеймси, – сказала она самым уверенным тоном, какой у нее получился.
Юджин снова поднес стакан к губам, радуясь, казалось, возможности чем-то отгородиться от нее. Агнес сидела с прямой спиной, подняв голову так высоко, что это, видимо, доставляло ей неудобство.
– То, что обо мне болтают, вранье. У меня дом в полном порядке. В безукоризненном.
На сцену поднялся тощий человек. Косматый и изможденный, с длинными седыми волосами, как у Вилли Нельсона
[102], годы курения окрасили часть его прядей в желтый цвет. Он задребезжал в микрофон, словно призывая всех присоединиться к шотландской джиге.
– Подходите поближе, ребята. Р-решающий момент. И для вас – добрых старых ирландских ковбоев в нашем кругу – это означает, что время пришло: половина одиннадцатого вечера. – Собравшиеся дружелюбно рассмеялись. – Час стрелков. Так что выстраивайтесь в очередь. И мы можем начать первый раунд.
Радуясь этому отвлечению, Юджин слил обе янтарные жидкости в один стакан.
– Ну-ка! Поднимайтесь.
Юджин встал и, не дожидаясь ответа Агнес, поднял ее со стула. Он стащил с себя пиджак, обнажив два серебряных пистолета. Он снял пояс с кобурой, надел на нее, затянул, но так, чтобы пояс висел свободно.
– Порядок. Теперь смотрите на меня. Ковбой на сцене будет считать до трех. – Он неподвижно держал руки по швам. – Только когда он скажет «три», разрешается схватить пистолет. На счет «три» вытаскивайте пистолет, цельтесь, взводите курок и стреляйте. – Юджин поднял руку с одним из пистолетов, быстрым движением отвел назад курок и изобразил нажатие на спусковой крючок. – Не переживайте насчет прицеливания, старайтесь только как можно быстрее нажать на крючок.
– Я не могу. Я выставлю себя на посмешище.
– Мы оставляем нашу гордость за дверью. – Юджин показал на блестящий пластмассовый значок. – Я шериф в этом городе, а вы – моя дама. Никто не посмеет смеяться над вами.
Агнес услышала только «моя дама».
Тощий человек на сцене объявил женский раунд, и женщины начали выстраиваться в очередь. Агнес прежде не обращала внимания на все эти пистолеты, но теперь увидела – длинные, сверкающие и ненастоящие на вид. Юджин поставил ее в очередь.
– Я не могу! – прошипела она.
– Послушайте, вы представьте себе, что целитесь в нашу Коллин, и вы точно попадете ей между глаз.
Первые две женщины встали друг против друга на расстоянии в двадцать футов на усыпанном опилками полу. Тощий человек представил их: Аннислендский Ангел и Дельта Дейрдра. Подняв руку, он принялся громко считать в микрофон.
– Оди-ин… Два-а…
На счет «три» обе женщины потянулись к пистолетам на поясах. Прицелились, перевели курок в боевое положение и нажали на спусковой крючок. Раздался громкий дымный треск, как выстрел из детского пистолета. Дельта Дейрдра явно опередила соперницу – Аннислендского Ангела. Женщина подула на дымок из ствола. Комната взорвалась ревом.
