– Ах да, – сказал Юджин. – Я забыл – вам же понадобится сценическое имя. – Он отошел в сторону с озорной улыбкой. Она увидела, как он сел за столик, заказал еще выпивку потом, глядя на Агнес, поднял руки с выставленными вверх большими пальцами – мясистыми и розовыми.
Когда подошла очередь Агнес, воздух уже насытился серным запахом, словно сюда заявился Гай Фокс. Женщина на входе спросила Агнес, как ее зовут, записала, передала бумажку человеку у микрофона. Агнес провели по сцене и поставили лицом к другой женщине, в которую ей предстояло стрелять. К несчастью, женщина ничуть не походила на Коллин. Косички, белые носки с оборками и короткий фартук в полоску – ей вполне могло быть под шестьдесят, а судя по ее виду, она могла зарабатывать на жизнь, готовя школьные обеды.
Тощий человек у микрофона назвал имена следующей пары. Слева была Аризона Энн.
Зрители захлопали, когда «повариха» приподняла подол платья и сделала реверанс.
– Справа – сказал человек, показывая на новенькую, – Возрождающийся Феникс. – Зрители снова захлопали, и Агнес не сомневалась – ей они аплодировали чуть громче.
Человек начал отсчет.
– Оди-ин… Два-а…
– Прошу прощения. Подождите, подождите! – закричала Агнес, наклоняясь и ставя на пол у себя между ног свою сумочку. Зрители засмеялись. Агнес вспыхнула.
Человек вздохнул и начал отсчет заново. Сосредоточившись, Агнес прикусила язык. Все мужчины глазели на нее.
– Оди-ин… Два-а… Трииии…
Раздался хлопок, а вскоре еще один. Агнес открыла глаза. «Повариха» в победном жесте вскинула кулак.
Шериф, начав соревнование, дошел до полуфинала, и Агнес бо́льшую часть вечера просидела одна, нянча в руках стакан кока-колы. Он легко убивал противников, и она, как это ни странно, гордилась им; она сидела, словно в трансе, и думала о том, какой красивой парой они могли бы стать. Потом она подумала о Коллин и обо всех других постных физиономиях, которые осуждают ее и, возможно, состоят с ним в близком родстве.
Шерифа в конечном счете выбил певец, который выступал под именем Поющий Водопроводчик. У рябого вид был такой, будто он тренировался стрелять у себя в спальне под пластинки Кенни Роджерса
[103]. У него было хмурое лицо, преображенное в дешевую гримасу а-ля Клинт Иствуд
[104], которую он высокомерно совершенствовал.
В итоге Водопроводчик победил; он получил несколько жетонов на бесплатную выпивку в баре, а потом вернулся на сцену, и оркестр заиграл снова. На деревянный пол вышли новые пары, подогретые дешевой выпивкой. Шериф отвел Агнес в середину, церемонно – как это больше не делают молодые люди – прижимая ее к себе.
– Мне понравилось имя, которое вы себе выбрали.
– Спасибо, но вы не дали мне времени подготовиться.
Он был теплый, от него пахло чем-то сладким, его горячее дыхание обжигало ее. Она позволила себе прижаться к нему, прильнув к его широкой груди.
– Вы молодцом. – Он с искренней гордостью посмотрел на нее. Она почувствовала себя счастливой.
– Ну это вряд ли. Меня пристрелили в три секунды.
– И то, что вы представляли перед собой Коллин, не помогло?
– Я зажмурилась.
Юджин расхохотался, его глаза горели от выпивки.
– Отлично. Вы определенно выиграли бы приз за красоту.
– Тссс. Вы еще подождите. У меня дома есть старые занавески, и я к следующему разу сошью из них просторное платье.
Он восторженно смотрел на Агнес. Чуть встряхнул ее.
– Мы придем сюда в следующий раз?
– Мы же вроде договорились, тем более теперь, когда я решила шить новое платье.
– Ух, не терпится мне увидеть вас в нем. Это будет что-то типа просторного шлюховатого платья с оборочками?
Когда Агнес услышала это слово, ее передернуло, словно он ей на ногу наступил. Он почувствовал, как она напряглась в его руках. Агнес снова ушла в себя, и теперь холодный воздух чувствовался там, где она прижималась к нему. Оркестр заиграл новую песню, печальную мелодию разбитого сердца – такую, которая заставляла женщин танцевать с женщинами и петь в одиночестве.
– Сколько вы уже не пьете?
– Может, вам лучше спросить вашу Коллин. – Теперь настала очередь Юджина напрячься.
– Это трудно? Не пить? – серьезно спросил он.
– Да, трудно, а со временем становится еще труднее, а не легче.
– Почему?
– Понимаете, с каждым днем вы становитесь чуточку сильнее, но выпивка всегда тут, ждет. Не имеет значения, уходите вы от нее или убегаете, она всегда у вас за спиной, словно тень. Суть в том, чтобы не забывать об этом.
– Не забывать о чем?
– Обо всем, – вздохнула она. – О том, насколько ты слаба, какой ты становишься, когда выпьешь. Иногда ты думаешь, что можешь контролировать ситуацию. Что ты уже справилась.
– Я уверен, вы можете справиться, – без обиняков сказал он.
Она посмотрела на него.
– Вот почему ходить на собрания важно. Иначе никогда не справиться.
– Надеюсь, то, что я выпиваю, вас не беспокоит?
Она ответила не сразу.
– Нет.
– Точно?
– Нет-нет, не беспокоит. Просто мне хотелось бы выпить с вами. Чтобы почувствовать себя нормальной.
– Вы мне кажетесь вполне нормальной.
Он сказал это так искренне, не раздумывая, что его слова поразили ее.
– Вы можете мне верить или не верить, но это самые приятные слова, которые мне довелось услышать за долгое время.
Они продолжали танцевать, и она пыталась почувствовать себя лучше. Она пыталась прогнать сомнения и стыд и позволить вернуться своим недавним мечтам. Он мог бы стать человеком, который помог бы ей выбраться из пустоты, ее другом, любовником, отцом. Она бы обстирывала его, кормила, содержала бы себя в порядке. Он бы давал ей деньги. Они могли бы вместе проводить выходные и праздники. Он бы покупал ей продукты, складывая их в большую тележку в большом знаменитом супермаркете. Она бы любила его. Такими были ее мечты.
Между их телами снова возникли промежутки, заполнившиеся холодным воздухом, когда она под воздействием какого-то внутреннего позыва спросила:
– Если Коллин сказала вам, что я такое позорище, почему вы приехали за мной сегодня?
Он некоторое время не отвечал; его молчание смутило ее, и когда он все же ответил, она поняла, что он думал об этом прежде.
