Шагги встал в конце нервной очереди. Перед ним стояла их соседка сверху Шона Доннелли, младший ребенок Брайди и ее единственная дочка. Она повернулась, подмигнула ему, оттянула свой топик, чтобы показать розовый бантик в серединке ее девчоночьего бюстгальтера. Если у тебя четыре брата, то ты неплохо разбираешься в мужских повадках, а когда ты – единственная девочка, то тебя сам господь посылает к мороженщику Джино. Шона скорчила забавную рожицу квакающей жабы и закатила глаза.
Джинти Маклинчи принадлежала к той возрастной группе, которая покупала мятный шоколад и табачок на самокрутки. У ребят в очереди за ней не было денег, зато они принесли изрядное количество бутылок из-под шипучки стоимостью десять пенсов каждая. Звеня бутылками, они передали их в окно, а потом принялись неторопливо тратить выручку. Жвачка, леденцы на палочке со щербетной пудрой, дешевые шоколадные мышки, розовые зефирные грибочки – все это приобреталось поштучно. Шагги стоял в конце очереди, уперев руки в бока, и молча исправлял подсчеты Джино каждый раз, когда тот намеренно недодавал кому-то сдачу.
Они провели вечер, сидя на диване – смотрели мыльные оперы и заедали их шоколадными батончиками. Съев один, они тут же принимались за следующий – небрежно, радостно постанывая, разрывали блестящие обертки. Ощущение было прекрасное, они словно враз стали миллионерами. Шагги лежал на спине, запихивая шоколад в рот и глядя в лицо матери, которая смотрела телевизор в больших шестиугольных очках. Агнес поедала батончики, начиная с мятной помадной начинки, а на ее лице появлялись осуждающие выражения, отвечающие драматическим событиям на экране. Сью Эллен Юинг
[109] была для Агнес ее собственным отражением, но только в кривом зеркале. Она чувствовала сродство с алкоголичкой на экране, и каждый раз, когда Сью напивалась, Агнес цокала языком и говорила Лику: «Ой-ой, ну просто я, правда?» Потом она хихикала сквозь свои зубные протезы, облепленные шоколадом. Фальшивое очарование трагедии Сью Эллен делало героиню чуть ли не примером для подражания. Агнес, обращаясь к экрану, говорила: «Это болезнь, чтоб вы знали» и «Бедняжка ничего не может с собой поделать». Шагги видел, как от притворных эмоций дрожит нижняя губа у актрисы. Все это кино было горой лжи. Куда девалась голова в духовке и дом, полный газа? Где были слезы, и полуодетые дядьки, и сестра, которая больше не вернется домой?
Занавески на окнах были раскрыты, оранжевые фонари зажглись по всему поселку. «Даллас» закончился, и малышня возвращалась с улицы домой. Они съели все шоколадные батончики и сидели теперь молча, чувствуя себя тошнотно и погано и только вполглаза поглядывая на рекламу с говорящими шимпанзе.
– Станцуй для меня, Хью, – сказала вдруг ни с того ни с сего Агнес.
– Так? – Шагги перекатился по ковру.
Лик застонал, ему не нравилось, когда она делала домашнего питомца из его брата. Мягкий мальчишка в жестоком мире – не дело это. Он ушел, оставив их заниматься глупостями. Они слышали, как он хлопнул дверью спальни, и знали, что он будет сидеть, ссутулившись в тяжелых наушниках, и чертить в своем черном альбоме.
– Ну, давай, потанцуй для меня. Я хочу, чтобы ты показал мне, как сейчас танцуют ребята.
Агнес вставила кассету во взятый напрокат магнитофон. Она натягивала себе на бедра расшитый стразами джемпер, и он видел – ее мысли витают где-то далеко.
– Значит, встаешь вроде так. – Он встал, расставив ноги на ширину плеч. – А потом… – принялся вилять задницей.
Агнес попробовала подражать ему.
– Так?
Такие движения были более естественными для нее, женщины.
– А потом нужно трясти плечами и чуть-чуть двигать руками. – Он начал дергано трясти плечами, как видел по телику, когда показывали одного черного певца с наплечниками и ирокезом в форме ананаса. – Потом немного вот так, – сказал он, двигаясь все быстрее, заводя ладони в сторону, противоположную движению бедер, – немного от лыжника, немного от эпилептика.
– Вот так? – спросила она, изображая подобие приступа.
– Ну да. Может быть. – Он не был стопроцентно убежден. – А дальше вот так.
Он задергался, как робот, принялся прыгать назад и вперед, словно затаптывал огонь.
Агнес попробовала повторить, все статуэтки в шкафчике задребезжали.
– Ты уверен, что молодежь теперь так танцует? – спросила она, раскрасневшись от заученных движений.
– О да, – сказал Шагги, опуская свои трясущиеся плечи к полу. Он сжал руками голову с двух сторон, словно его мучила мигрень. Он обучал ее азам «Контроля» Джанет Джексон
[110].
– Мне нужно отдохнуть минуточку. – Она рухнула на канапе и взяла сигарету. – А ты давай танцуй – я буду смотреть. Я хочу быть хорошей танцоркой, когда поеду в город с Юджином.
Шагги почувствовал себя обманутым. Если бы он знал об этом заранее, он бы обучал ее танцу зомби под «Триллер»
[111]. Вот тут бы она поняла, что к чему. Началась другая песня, и Шагги продолжил танцевать. Теперь он неуверенно танцевал шимми
[112], его ладони резко раскрывались, точно фейерверки, а его голова дергалась, словно у него отросли длинные сексуальные волосы. Он наклонялся и подпрыгивал, слишком усердно для мальчика работая бедрами. Он перебарщивал эмоционально под эту песню, словно это была опера, а не захудалый третьесортный хит для тринадцатилетних девчонок.
– Блестяще! Какие ровные движения! – сказала она. – Я все это станцую на следующей неделе. Юджин просто помрет. Вот подожди – сам увидишь.
Он наслаждался ее вниманием. Что-то расцветало внутри него, он начал дергаться всем телом, как тот черный парнишка на экране. Он забыл про свою застенчивость, и крутился, и трясся, и дергался, повторяя все, что видел по телику. Он издал резкий крик, исполняя прыжок из «Кошек»
[113]. Крик был высокий и женственный, он точно так же вопил, когда Лик выпрыгивал на него из темноты. Шагги замер, растопырив пальцы. Поначалу он их не заметил, и он так никогда и не узнает, сколько времени они там провели. На другой стороне улицы у окна своей гостиной стояли Макавенни. Они стояли, прижав носы к большому окну, надрываясь от смеха. Стекло подрагивало, когда они в восторге колотили по нему руками. Грязная Мышка выписывала маленькие сексуальные девичьи пируэты, и Шагги понял, что она пародирует его.
