– И что слышал?
– Что бы ни слышал, то не твоя забота. Вот только скажу я тебе и кодле твоей: район этот, может, и твой, зато весь город мой. И я в этом городе ой как много всего решаю.
Беспалый усмехнулся в кулак, потом закашлялся и снова сплюнул:
– Ты мент?
– Угадал! – ответил Зверев, все так же не отводя взгляда от пристально смотревшего на него Алмаза.
– А под мышкой у тебя чего? Чего за клифт спрятал, за пушку свою опасаешься? Боишься обронить?
– Экий ты наблюдательный, дядя! – Зверев подошел к ближайшему к нему сидящему на корточках парню из числа тех, кто остался сидеть, и тихонько толкнул его в плечо.
– А ну, сынок, уступи дяденьке место.
Парень от удивления выпучил глаза и разинул рот. Он вопросительно глянул на беспалого, тот кивнул, велев таким образом уступить место гостю. Парень скривил лицо и оскалился, обнажив щербину на двух передних зубах.
– Ты че, Алмаз? С какой это стати я ему должен место уступать?
– Ша, малявка! – сверкнул глазами беспалый. – Не заставляй меня повторять дважды.
Щербатый с явной неохотой вышел из-за стола, Зверев сел.
– Значит, тебе Витек наш нужен? Так нет его сейчас, – как ни в чем не бывало продолжал беседу беспалый.
– К бабке в деревню уехал? – не без ехидцы предположил Зверев.
– В деревню. Только не к бабке, а к тетке. Потому как нету у нашего Осы ни бабок, ни дедок, ни папки с мамкой.
Зверев впервые отвел взгляд от Алмаза и посмотрел на напряженно глядящих на него парней.
– Да отпусти ты свою пушку, дядя. Никто у тебя ее здесь не отымет. Мы с мусорами не воюем. У нас с ними нейтралитет.
Несколько парней, услышав эти слова, зычно заржали.
Зверев понимающе кивнул.
– Да не кипешуй, нет у меня пушки.
– А под пиджаком что?
Зверев вынул из внутреннего кармана купленную бутылку и поставил ее на стол. Беспалый ухнул:
– Это что?
– Да вот выпить захотелось! – Зверев огляделся по сторонам. – Присоединитесь?
Беспалый поморщился.
– Да уж нет! Благодарствую!
– А че бы не выпить, – тут же оскалился щербатый. – Водка – она водка и есть. К тому же, если он сам ее пить собирается, значит, не отравит!
Парни за столом снова заржали.
– А ну цыц, сопляки. Думаете, что я стану пить с ментом?
– Не хочешь пить с ментом, не пей, а кстати… – Зверев резко сменил тему и указал на зарубцевавшиеся культи, – дюже мне любопытно узнать, где ты персты потерял? Может, в лагере отморозил, я угадал?
Беспалый сверкнул глазами.
– Не угадал, начальник. Пальцы мне осколком оторвало. Иди-ка ты отсель подобру-поздорову и водку свою прихвати.
Зверев, который явно не спешил уходить, ухмыльнулся.
– А ты никак воевал?
– Штрафная рота, Южный фронт, потом искупил вину и в пехоте ножками почти до самого Берлина дошел, – процедил сквозь зубы Алмаз и потер небритый подбородок.
– Вместе, выходит, топали. И я на Южном воевал, вот только до Берлина малость не дошел, ранили меня.
Беспалый сжал пальцами горло, его глаза подернулись влагой, но он тут же собрался.
– Хочешь сказать, что мы с тобой однополчане? Знаю я вас, мусоров! Вы соврете и глазом не моргнете…
Глаза Зверева сверкнули огнем, его щека дернулась, и он произнес:
– Не надо так говорить, Алмаз! Такими вещами не шутят.
– Ладно-ладно, верю тебе. По глазам вижу, что не врешь.
Зверев умерил пыл и указал на бутылку.
– Ну что ж, раз такое дело, если не хочешь с ментом пить, выпей со мной, как с тем, кто с тобой в одних окопах кровь проливал.
Алмаз оглядел своих подопечных, те тут же оживились.
– Что тут сказать, так можно! – он махнул рукой и кивнул щербатому. – Славка, а ну дуй за стаканами.
Парень тут же сорвался с места и бросился в подъезд.
Когда парень притащил в обеих руках стаканы, Алмаз сорвал зубами с принесенной Зверевым бутылки сургучную пробку и ловкими движениями переместил ее содержимое в граненую тару так, что в каждом стакане оказалось примерно по полтора «пальца». Зверев, увидев, с какой ювелирной точностью местный авторитет распределил водку, беззвучно рассмеялся:
– Так вот почему тебя Алмазом зовут?
– Правильно понял, – ответил беспалый. – Потому что глаз у меня «алмаз». Ой ли! А ну, стоять, босота! Эт че же ты меня перед сослуживцем позоришь! А ну-ка, разбирай стаканы́!
Все, включая Зверева, разобрали стаканы, на столе остался один – нетронутый. Алмаз отвесил щербатому увесистого «леща».
– Да ты че!!! – заскулил тот.
– Сколько нас здесь, дубина?
Щербатый быстро глазами пересчитал присутствующих:
– Восемь. Включая этого… – парень кивнул на Зверева.
– А ты сколько стаканов принес?
Щербатый пересчитал стаканы, и его лицо враз стало похоже на высушенный урюк.
– Девять.
Беспалый вырвал из рук парня стакан и поставил его на стол.
– Раз ты такой тупой, лишаю тебя твоей «пайки»! А ты, – Алмаз повернулся к Звереву, – пей свою и ту, что лишняя! Не хватало еще, чтобы менты меня обвинили в том, что я «правды» не знаю!
– Да ладно вам… – попробовал возразить Зверев.
– Пей, кому говорят! – хрипло проговорил авторитет.
Зверев слил содержимое всех трех стаканов в один.
– Ну, добро, а за что же мы выпьем?
– А ты бы за что хотел?
– Ты тут только что про правду говорил, так давай за нее и выпьем.
– За правду? – Алмаз замешкался. – А за какую правду ты выпить хочешь? У каждого ведь она своя – правда-то.
– Да вот недавно вел я разговор о правде с одним пареньком из вашего района…
– Ты о ком?
– О Мишке Шамане!
Парни тут же снова оживились.
– Так ты что же, Мишку нашего знаешь? – уточнил Алмаз.
– Еще как знаю!
– И о какой же такой правде ты с Мишкой говорил?
– Знаешь же ты поди, что Шамана вашего на днях за убийство взяли?
– Знаю.
– Говорил я с ним про это, а он меня уверял, что не виноват…
– И что?
– Так вот ответил я ему на это, если правду он мне сказал, то сделаю я так, чтобы он в кратчайший срок на свободу вышел. А ежели соврал… – Зверев оглядел собеседников. – То сядет он на долгий срок, как пить дать. Еще сказал я Мишке, что если он не виноват, то настоящего убийцу я обязательно найду. Сказал я это, и в этом моя правда. Вот, а теперь выпить я с вами хочу за то, чтобы Шаманова правда с моей не разнилась и чтобы Мишка ваш из клетки в ближайшие дни голубком вылетел на волю.
