– К тому времени я уже занимал этот пост. Мы встретились, и я думал, что Аркадий станет меня винить за то, что я не смог избавить его от позорного клейма «изменник Родины», но этого не случилось.
– И единственное, о чем он вас попросил, чтобы вы помогли вернуться в спорт, дать возможность играть?
– Представьте себе. Он ничего больше не просил, только это.
– И вы помогли ему.
– Более того, я сделал так, чтобы никто не узнал о его так называемом прошлом. Ведь никто, кроме тренера команды, не знал, как он оступился.
Веня тут же вспомнил деревеньку под Могилевом, Демченко и тех мальчишек, которые называли Савелия вражи́ной. Да, пожалуй, Ермаков дал Зацепину то, что тот искал, и вряд ли он смог бы дать ему больше.
– Как думаете, кто мог его убить? – задал еще один вопрос Веня.
– Не имею ни малейшего понятия, но я уверен, что смерть Аркадия как-то связана с событиями тех лет.
И он это думает, и Зверев так думает, но где же спрятаны ответы на эти вопросы? Веня тут же продолжил опрос высокопоставленного свидетеля:
– Скажите, Николай Владимирович, а такое прозвище, как Летун, вам что-нибудь говорит?
Ермаков сдвинул брови и помотал головой.
– Этот человек как-то связан с вашим расследованием?
– Один из свидетелей сказал, что Зацепин перед своей смертью разговаривал с кем-то по телефону. При этом он угрожал своему собеседнику и называл его Летуном.
– Понятно, но ни про каких «летунов» я, увы, не слышал. Так что вряд ли смогу вам еще в чем-то помочь.
Веня встал.
– Ну, что ж… Если так, то давайте прощаться. Хотя постойте. В своем рассказе вы упомянули, что большая часть диверсантов из группы обер-лейтенанта Рауха была уничтожена, а что стало с теми, кто выжил?
Ермаков задумался, покачал головой.
– Прошло восемь лет, трудно вспомнить…
– А вы все же попробуйте!
– Двое умерли от ран, а еще двое… Подождите!.. Все четверо выживших в той бойне согласились сотрудничать с нами и оказывали посильную помощь в поимке других диверсантов. Тем не менее двоих из этой четверки, успевших запятнать себя кровью, все же расстреляли. А вот последние двое… кажется, были приговорены к различным срокам заключения… Один из них, как я слышал, умер в лагере, а вот второй… Подождите, кажется, я был не прав, когда сказал, что больше ничем не смогу помочь. В свое время я интересовался судьбами всех тех, кто входил в группу диверсантов Рауха. Мне нужно позвонить в Череповец. Делом Рауха и его людей занимался майор Костенко. Подождите в коридоре.
Веня вышел из кабинета и устроился на диванчике в приемной. Ординарец, младший лейтенант с короткой стрижкой и угловатым лицом, предложил гостю печенье и чай, но Веня отказался, так как почувствовал голод и решил после завершения беседы с начальником Смоленского МГБ подкрепиться основательно. Спустя примерно час, когда Веня уже начал жалеть, что отказался от печенья, в приемной зазвонил телефон. Младший лейтенант снял трубку и велел Вене войти.
– Вот! Некий Савелий Демченко! – Ермаков вручил Вене исписанный листок. – Последний из диверсантов из группы Рауха. Наверняка он еще жив.
Веня прочел написанное вслух:
– «Уроженец деревни Досовичи Могилевской области, в прошлом боец Красной армии, сапер, попал в плен еще в июле сорок первого под Могилевом, был направлен в Дюрен в августе. После уничтожения группы в Череповце выжил и активно сотрудничал с органами. Благодаря полученным от него сведениям были задержаны еще четверо предателей из числа местных жителей. Осужден на пять лет и два года назад вернулся в родную деревню, где, по нашим данным, работает столяром в колхозе «Заветы Ильича». Это уже теплее.
– Тогда желаю вам как можно скорее найти убийцу!
После этих слов Веня попрощался с Ермаковым, вышел из здания УМГБ и отправился искать ближайшую столовую, которая к его великой радости оказалась всего в одном квартале от здания Управления Смоленского МГБ. Съев двойную порцию щей, макароны по-флотски и выпив два стакана березового сока, Веня отправился на телеграф и послал сразу две телеграммы с одним и тем же коротким текстом: «ЗАДЕРЖУСЬ ТЧК НАПРАВЛЯЮСЬ В МОГИЛЕВ=ВЕНЯ».
Первую телеграмму он адресовал Звереву, вторую – жене. После этого он, вполне довольный собой, пошел на вокзал за билетами.
Глава четвертая
До Могилева он так же добрался поездом и без особого труда. Сдав на вокзале в камеру хранения чемодан, Веня довольно быстро сумел отыскать попутку до Дубровки. Когда водитель грузовика, везшего в деревню продукты для местного сельпо, высадил Веню у разъезда и указал дорогу на Досовичи, тому оставалось пройти по разбитой грунтовке чуть больше трех километров. Засеянные поля, пасущееся на лугу стадо коров и речку, поросшую ивняком, сменили деревянные застройки и полуразрушенный храм, возле которого Веня остановился, чтобы перекурить. Войдя в деревню, Веня задержался возле покосившегося колодца и набрал ведро воды.
Залаяли собаки, звонко прокричал петух, и в этот момент Веня увидел двух босоногих мальчишек с удочками и ведром, бодро шагавших в сторону поросшей кувшинками речки. Мальчишки о чем-то спорили и до поры до времени даже не замечали присутствие чужака.
– Привет, ребятня! – поприветствовал их Веня. – Как тут у вас рыбка – клюет?
Мальчишки перестали спорить и с интересом уставились на незнакомца.
– Клюет! Уклейка, плотка, акуньки́… быват, и щупаки́ цягаем, – ответил один из ребят, конопатый паренек лет тринадцати, с соломенного цвета волосами и с сильно оттопыренными ушами. – А вы что ж до нас, порыбачиць прыехали?
[8]
– Да не совсем! – Веня усмехнулся и протянул лопоухому руку. – Меня Вениамином зовут, а тебя?
– Я Ми́цько Тарасенак, а малога Ванькой кли́чуць – гэ́та мой малодшы брат!
[9]
Веня пожал руку второму мальчишке, который был года на три младше лопоухого Митьки.
– Вы нябось да бабы Насци прыехали. Яна казала, што у яе племя́ш у горадзе жыве. Ен пасля́ вайны́ у Ви́цебску застауся и прыехаць абяцау, дах паправиць абяцау, ды усе ния́к не едзе
[10], – продолжал допытываться Митька.
– Да нет, дружок, не из Витебска я, а из Смоленска! И твою бабу Настю не знаю…
