– У нас те же проблемы, что были у них.
Он осторожно взглянул на меня.
– И что это за проблемы?
– Мы притворялись, что в нашем браке все прекрасно. По крайней мере, я притворялась.
– Э-э-э, – сказал он. – Я понимаю, что в последнее время между нами возникло какое-то напряжение…
«Если под последним временем ты понимаешь прошедшие три года, тогда да».
– Господи Иисусе. Прости, я был не настолько внимателен, как мог бы, но ты уверена, что это не следствие твоей печали?
К тому же не я одна замечала, что телефон был ему на 70 процентов интереснее, чем я. Вместо облегчения я ощутила еще большее раздражение, ведь если он все понимал, почему ничего не предпринял? Или же я, разделив судьбу многих жен, растворилась в пейзаже, в то время как другие, более интересные цели выступили на передний план?
– Не думаю, что сейчас подходящий момент для того, чтобы принимать серьезные решения, – сказал он. – И, к твоему сведению, наши проблемы – легкая зыбь, по сравнению с приливной волной, захлестнувшей брак Дженни и Мэтта.
– Я совершенно не согласна, – твердо сказала я. – Я думаю, сейчас самое время посмотреть в лицо нашим проблемам. Дела у нас идут неважно, и мы должны честно признаться в этом, а не прятать голову в песок. Мы не должны притворяться друг перед другом. Смерть Дженни пробудила меня, как звонок будильника, который я никогда не ждала, но теперь он прозвучал, и я не могу сделать вид, что этого не было.
Он бросил взгляд на будильник.
– Если уж ты заговорила о будильнике, то тебе через пять часов вставать. Не могли бы мы поговорить об этом утром?
– Вот именно об этом я и говорю!
Санджей удивленно откинул голову.
– Что я сделал?
– Мне вставать через пять часов? А как насчет тебя?
– Тьфу! Я не говорил тебе, что не собираюсь вставать! Я просто хотел напомнить. Ты всегда беспокоилась, чтобы не опоздать на работу. – Он замолчал и закрыл глаза.
– Что? – Опустив глаза, я поняла, что один из моих сосков решил вылезти за пределы моей баскетбольной майки, растянутой сверх всякой меры нашей дряхлой стиральной машиной. – Ты – как ребенок, – сказала я, поправляя майку. На этой неделе надо пойти купить новую пижаму. Или, может быть, на следующей. В ближайшее время.
– Я ничего не имел в виду, – сказал Санджей, пожимая плечами. Потом он положил руку мне на колено, и я мгновенно почувствовала себя спокойнее. – Эй, одна команда, помнишь? – сказал он. Он перенял эту фразу от футбольного тренера Стиви в детском саду, который выкрикивал ее девочкам, когда те уводили мяч друг у друга.
– Я знаю, – тихо проговорила я. – Просто… Я хочу, чтобы наш брак был более жизнеспособным. Я понимаю, что мы – не Дженни и Мэтт, но мы тоже стали другими.
– Люди меняются, Пенни, – сказал Санджей. – Мы не молоды, и у нас есть дети. Неужели ты и вправду несчастлива?
Несчастлива? Да, во всяком случае, чаще, чем хотела бы.
Самая большая проблема состояла в том, что мне было страшно. Потому что я тратила слишком много времени, думая о том, как хорошо было бы избежать постоянно повышающегося давления на нашу жизнь. До того как умерла Дженни, я говорила себе, что это обычные фантазии для задавленной обстоятельствами женщины. Но теперь ставки были сделаны, и оказались значительно выше, чем я когда-либо представляла себе. Я больше не могла притворяться нормальной. Я была той, чья мать взяла бессрочный отпуск, освободив себя от семейных обязанностей. И я не хотела пойти по ее следам или по следам Дженни.
Если верить отцу, то моя мать не страдала психическим расстройством.
– Она была здорова, – сказал он в качестве объяснения, когда я достаточно подросла для того, чтобы выбить из него правдивый ответ на вопрос, почему она ушла. – Конец истории.
По правде сказать, это была только крупица истории. В одном из своих отчетливых детских воспоминаний я вскоре после ухода матери стою в нашей маленькой кухне, глубоко встревоженная тишиной. Куда делись орущие голоса моих родителей? Куда делся звук хлопающих дверей, стук каблуков по ступеням, визг шин? С тех пор как я себя помню, я сознавала, что мои родители не любят друг друга. Я даже не была уверена, что они когда-то любили друг друга, хотя в какой-то момент ее шкодливую душу, должно быть, привлекли его замашки трудоголика, поскольку они решили пожениться и завести двоих детей.
Однако, как бы плохо ни было, после ухода матери стало еще хуже. Я поклялась себе, что, если у меня когда-нибудь будет семья, все у нас будет по-другому. Никто не будет орать. И никто – никто – не уйдет.
Несмотря на все свои мысли о бегстве, я никогда не бросила бы своих детей (впрочем, мне пришло в голову, что Дженни, вероятно, говорила себе то же самое). И мы с Санджеем были не такими, как мои родители, я понимала это. Мы любили друг друга, пусть даже временами нам трудно было любить, и мы не были горлопанами и не были склонны к истерикам. Наши споры скорее были похожи на ряд разногласий.
Но даже самый прочный фундамент может рухнуть от одной лишней трещины. Мне хотелось верить в то, что Дженни, выходя замуж, не думала о том, что все закончится так, как закончилось. Или что первая таблетка доведет ее до последнего вздоха.
Не все между мной и Санджеем было гладко. И пришло время признаться в этом, пока не случилось ничего ужасного.
Минуту мы сидели молча. Сонная пелена все еще окутывала меня, и мысль, всего несколько минут назад казавшаяся такой понятной и ясной, уже расплывалась в моем сознании, становясь бесформенной. Стоило ли говорить Санджею правду? Просить о большем и ожидать от него большего. Как я могла бы добиться этого, и вообще, чего я хотела?
– Мы можем обговорить детали позднее, – в конце концов произнесла я. – Полагаю, мне просто нужно было, чтобы ты знал, что это первоочередная задача и что я хочу что-то предпринять. Надеюсь, ты тоже.
– Да, – сказал Санджей, но потом очень надолго замолчал.
– Ну так что? – наконец спросила я. – Что ты думаешь?
– Что я думаю? – Открыв рот, он тут же закрыл его. Потом глубоко вздохнул. Наконец сказал: – Скажу тебе честно, Пенни, боюсь, чрезмерная честность – не самая удачная идея.
Глава 12
– Приветик!
Я только что налила себе чашку кофе и прошла в гостиную, когда через в дверь влетела Лорри.
Вздрогнув, я расплескала кофе на брюки. Это была последняя чистая пара брюк, и, хотя они были черными, теперь мне придется либо расхаживать, благоухая черным кофе, либо выводить пятна вручную, надеясь на то, что после быстрой сушки они исчезнут.
Вытерев свободной рукой чашку, с которой капал кофе, я повернулась к соседке.
– Лорри, что ты здесь делаешь? Еще даже нет восьми часов. – Мой голос был похож на скрип, отчего я казалась скорее нервной, чем раздраженной, что и было на самом деле. Мне потребовалось добрых три четверти часа, чтобы отключиться после разговора с Санджеем, и сегодня утром я еле-еле поднялась с кровати. Наш разговор, должно быть, встряхнул Санджея, потому что он встал одновременно со мной. Но я все равно ничего не успевала, и мне нужно было отыскать чистый кардиган, чтобы надеть его поверх блузки, пока мы еще не закончили собирать детей.
