А теперь мне предстояло иметь дело с мокрыми брюками и наливать себе еще одну чашку кофе.
– Дверь была открыта, и я увидела, что малыши играют на крыльце. Я подумала, что ты готова, и вошла, – очень нахально заявила Лорри.
Лорри четыре гола назад поселилась напротив нас и сразу пришла к нам с корзинкой кексов. Она работала в университете преподавателем химии и была матерью-одиночкой, воспитывавшей двухгодовалую Оливи. Тогда, улыбнувшись Майлзу, Лорри сказала, что было бы чудесно, если бы наши дети подружились.
Она была странной женщиной, и это стало ясно с самого начала. Но она была умной и дружелюбной, и, полагаю, мне было немного жаль ее, что, если оглянуться назад, было паршивой причиной для того, чтобы приглашать кого-то в свою жизнь. Когда в конце дня она пересекала улицу, чтобы поболтать со мной, я радушно принимала ее и разговаривала с ней. Когда по утрам в воскресенье она предлагала отвести детей в парк, чтобы они там поиграли, я соглашалась, или, по крайней мере, делала это вначале, до того, как Оливи стала вгрызаться в голову Майлза, словно это было детское печенье, всякий раз, как только я на секунду отрывала от него взгляд.
Но потом стало хуже: я возвращалась домой после долгого рабочего дня, а Лорри ждала меня у крыльца, собираясь протрепаться ближайший час. Она стучала, а потом, просунув голову в дверь, звала меня. Совсем недавно, возможно, потому что я перестала отвечать, слыша, как она кричит, переходя на фальцет, Лорри завела привычку приходить прямо к нам домой. Я много раз говорила ей: «Мы собираемся ужинать» или «Ты напугала меня», но не могла собраться с силами, чтобы поговорить с ней серьезно.
Я подозревала, что такой разговор побудил бы Лорри спросить: «Ты по-прежнему хочешь, чтобы мы остались друзьями?», и мне пришлось бы либо солгать, либо признаться, что не хочу, а я не хотела и на самом деле глубоко сожалела о том, что не последовала совету, который давала своим детям – не принимать угощения от чужого человека, что было ужасно затруднительно, живя по соседству.
– Тебе не нужно собирать Оливи в школу? – спросила я.
– Ой, она дома, счастлива, как моллюск, прилипший к старому айпаду, – сказала Лорри, махнув рукой в сторону своего дома. На ней была майка с надписью «Девчонки важнее братанов»
[9]. Я заулыбалась, потому что поняла, что напишу Дженни через минуту после того, как выведу Лорри за дверь и выскажу ей все, что я думаю о ее последних вторжениях в мой дом.
Потом я вернулась в реальность, и мне показалось, что мою грудь только что придавило булыжником.
Лорри трещала как сорока, рассказывая, как добрые люди из Силиконовой долины помогают Оливи добиться больших успехов на пути к самостоятельности. (И, слава богу, поскольку она оставила ребенка дома одного.) Через минуту или две она склонила голову набок.
– Ты выглядишь усталой. Тебе сейчас нелегко?
Да. Сейчас мне очень нелегко, и дальше будет так же, и на следующей неделе, и до конца времен. Но Лорри состроила такую грустную и недовольную гримасу, которая, видимо, подействовала непосредственно на мои рецепторы эстрогена, и я почувствовала, что сама размякла.
– Да, я обессилена, – призналась я. – И мне нужно отвезти детей в лагерь и успеть на работу. Поэтому…
Она по-прежнему сидела на месте, поэтому я сделала то, о чем, уверена, пожалею потом, и выдала ей больше информации о своей жизни, чем хотела.
– Кроме того, внезапно умерла моя хорошая подруга. Мы все измотаны и хотели бы, чтобы нас никто не беспокоил.
Недовольная гримаса на ее лице сменилась искренним и сочувствующим взглядом.
– О, Пенелопа. Мне очень жаль.
Я была готова простить Лорри ее грехи, когда она добавила:
– Я уверена, ты перезвонишь мне. Мой мистер Пиклс умер в прошлом году. Я все еще по-настоящему скучаю по нему.
Ее кот?
Она сравнивала естественную кончину своего престарелого кота с безвременной смертью моей ближайшей подруги?
Я уставилась на нее, не в силах придумать ответ, который бы не вынудил меня вывалять ее в кошачьей мяте и повесить посреди Общества защиты прав человека.
– Лорри? Господи, помилуй! – воскликнул Санджей, как раз спустившийся по лестнице в трусах и все в той же грязной майке. – Я выгляжу непристойно.
– Ой! Я явно не вовремя, – сказала она, поднимаясь с дивана.
Санджей повернулся ко мне, явно не собираясь понижать голос, когда Лорри понеслась на улицу.
– Что-то случилось с крючком на входной двери?
– Он по-прежнему на месте. Дети открыли его, когда вышли поиграть у дома.
– Нам нужно поговорить с ними о том, как опасно общение с посторонними людьми.
– Лорри – не посторонняя, – сказала я.
– Не могу представить себе более постороннего человека, чем Лорри. – Его лицо стало серьезным. – Ты должна сказать ей, чтобы она прекратила без разрешения проникать в наш дом.
– Я знаю, – сказала я.
Я посмотрела на Санджея, который выглядел ужасно оживленным для того, что он обычно называл ранним временем суток.
– Ты не обессилел?
– Я бы не сказал, что выспался, – сказал он. – Но я встал с постели, что просто чудо, с учетом того, что ты растолкала меня в два часа ночи.
Бедра у меня были мокрыми, а в руке я все еще держала чашку, с которой капал кофе.
– Кстати… надеюсь, ты не обиделся на меня?
– Ничуть, – сказал Санджей.
Я подозрительно пригляделась к нему.
– А как же «чрезмерная честность – не самая удачная идея»?
– Ты правда хочешь, чтобы наша семейная жизнь стала лучше?
Я кивнула.
– Ну, я тоже хочу. Признаюсь, я был несколько удивлен, что ты заговорила об этом. Но потом, сегодня утром, я подумал об этом, и мне кажется, что ты права. Не мешало бы попробовать изменить нашу жизнь к лучшему, а?
У меня встал ком в горле.
– Да, – сказала я. – Думаю, что не мешало бы. И хотя мне тяжело после смерти Дженни, и, вероятно, это будет продолжаться долго, я думаю, что нам пора начать. Проблема в том, что я не знаю, что мы должны сделать для того, чтобы изменить нашу жизнь к лучшему.
– Так получилось, что я кое-что придумал.
– Правда?
– Да. – Санджей выглядел ужасно довольным собой, отчего я занервничала. – Дело в том, что ты все планируешь.
– По необходимости, – сказала я.
– Все равно, ты любишь составлять списки неотложных дел. Это работает. Поэтому почему бы нам не составить списки перемен, которых мы ожидаем друг от друга?
