Только документ оказался общим вариантом, который мы дарили всем, кто делал благотворительный взнос на сумму более пяти тысяч долларов. По ошибке я схватила со своего стола не тот документ.
У меня на глаза навернулись слезы, и я в панике заморгала. Кроме того, что я испытывала крайнее унижение, плакать на глазах у своего коллеги, начальницы и самого крупного за всю мою карьеру источника финансирования было гарантией того, что мне не представится возможность повторить такую ошибку дважды.
Я глубоко вздохнула.
– Прошу прощения, – сказала я Нэнси. – Я только что поняла, что это не тот документ, который я приготовила специально для вас.
– Но мы можем доставить его вам сегодня, – сказал Расс.
– Спасибо, Рассел, – сказала Иоланда, еще секунда – и мои брови воспламенились бы от ее испепеляющего взгляда.
Нэнси подняла руку. Потом она выжидательно посмотрела на меня.
– Мне не нужны бумажки. Миссис Руиз-Кар, не могли бы вы рассказать мне, какого рода студенты воспользуются моей стипендией?
Я могла, поняла я с облегчением. И для этого мне не нужна была брошюра.
– Безусловно, – сказала я. – Позвольте мне рассказать вам о Летисии Альварез, первой из своей семьи поступившей в колледж, она вместе с родителями иммигрировала в США из Сальвадора, когда ей было всего пять лет от роду. Летисия, которая этой осенью начнет учиться на первом курсе медицинской школы, всю свою жизнь была очень способной ученицей. Но она не всегда была отличницей. Видите ли, она вместе с семьей пережила землетрясение 2001 года, опустошившее Сальвадор. Мать Летисии погибла под обломками дома, но благодаря Летисии выжил младший брат Эдуардо.
Я помолчала, с удовольствием видя, что Нэнси, наклонившись вперед, слушает.
– Хотя Летисии было всего пять лет, она смогла вытянуть его из-под обломков кирпича и заботилась о нем до тех пор, пока через два дня они не воссоединились с отцом. Летисия говорит, что этот опыт вдохновил ее на то, чтобы пойти по медицинской стезе. Она надеется пройти практику в службе экстренной медицинской помощи, а в идеале, после аспирантуры она хотела бы работать с организацией, оказывающей помощь людям, такой, как «Врачи без границ».
– Хорошо, – сказала Нэнси. – Расскажите еще.
* * *
Когда я вернулась, проводив Нэнси Вайнгартен до выхода из здания, в верхней строке своего почтового ящика я увидела письмо Иоланды.
Я вздохнула, зная, что она будет ругать меня за то, что я опростоволосилась. Подойдя к ее кабинету, я увидела, что дверь открыта. Иоланда махнула мне рукой, приглашая войти.
– Ладно. Что ж, давайте обговорим это. Мы хотим обеспечить самые лучшие методы…
Мне потребовалось некоторое время для того, чтобы понять, что она разговаривает по телефону. Она поговорила еще минуту, потом, попрощавшись, повесила трубку. Оставаясь в той же позе за компьютером, Иоланда повернула ко мне голову.
– Что там произошло? – Она не дала мне возможности ответить. – Мы обсуждали, что предоставим Нэнси углубленный анализ! Мы договорились подробнейшим образом ввести ее в курс дела! Это было… – Ее голова повернулась к компьютеру, и Иоланда начала печатать. Через минуту она остановилась так же внезапно, как начала, и снова развернулась ко мне. – Дин Уиллис рассчитывал на это. Тебе придется сообщить ему самой, у меня на этой неделе нет свободного времени.
– Нэнси готова оформить пожертвование, – сказала я.
Это была правда. После того как все покинули конференц-зал, я попыталась извиниться перед Нэнси за брошюру и свое шероховатое выступление.
– Не нужно извиняться, – сказала она, отмахиваясь от моих слов.
– Но я извиняюсь, – заикаясь, проговорила я.
Она взглянула на меня из-под очков.
– Можно я задам вам личный вопрос?
– Конечно, – сказала я.
– У вас есть дети?
– Двое. Дочке восемь лет, а сыну – шесть.
Она одарила меня тусклой улыбкой. Нэнси была маленькой и тощей, с узкими, все понимающими глазами, придававшими ей сходство с чародеем. Я была вполне уверена, что ей уже за восемьдесят.
– Я так и подумала, что у вас есть дети. У меня у самой трое. Я чуть не сошла с ума, пока они не поступили в колледж. Трудно работать, имея детей, даже если вам помогает муж. Чего мой, к сожалению, не делал. Разумеется, в то время все было по-другому. Я была единственной работающей женщиной в нашем квартале. – Она похлопала меня по руке. – Пенелопа, дорогая, могу я дать вам небольшой совет?
– Прошу вас.
– Прекратите делать вид, что вам легко.
– Хм… разве я это делаю?
В ту же минуту, когда я произнесла эти слова, я поняла, что так оно и есть.
– Вы видели, чтобы мужчины так поступали? – Она прищелкнула языком. – Может быть, в вашем поколении все изменилось? Судя по поведению вашего коллеги, я очень сомневаюсь в этом. Большинство мужчин, они притворяются, что корпят над каждой деталью, а потом говорят всем, что это было даже сложнее, чем они ожидали. Если жизнь у вас сейчас тяжела, ведите себя соответствующим образом. Вы сейчас споткнулись, но пришли в себя и продолжили, разве не так?
– Да, – сказала я.
Она засмеялась.
– Вам следовало бы сказать: «Да, это было трудно, но я справилась, и теперь я добилась самого крупного пожертвования в истории медицинской школы от фонда, созданного женщиной, и горда этим».
– Вы имеете в виду…
– Видит Бог, Гарварду мои деньги не нужны.
Искра надежды, которая тлела во мне, превратилась в бурную радость.
– Спасибо вам, – сказала я. – Правда, это очень много значит для меня и для медицинской школы.
Нэнси улыбнулась.
– Скажите спасибо себе.
Теперь Иоланда недоверчиво изогнула накрашенные брови.
– Ты хочешь сказать, что Вайнгартен согласилась сделать пожертвование?
– Да. – Мой голос прозвучал устало. Но я и была усталой. Санджей старался больше помогать мне по дому, но, пребывая то в скорби, то в замешательстве, и разрываясь между своими детьми и Сесили, и, вдобавок, пытаясь нанести макияж перед уходом на работу, чего я не делала со дня смерти Дженни, я все еще чувствовала себя такой измученной, что могла бы свернуться в клубок в мягком кожаном кресле Иоланды и проснуться в следующем году. – Вдобавок к стипендиям, она жертвует двести тысяч долларов в Общий фонд.
Общий фонд был самой значимой стратегией нашей кампании, поскольку пожертвования можно было использовать почти для любых нецелевых нужд медицинской школы, больницы или исследовательского центра. Кроме того, это была та сфера деятельности, которая требовала приложения самых больших усилий ради того, чтобы получить взнос чуть больше нескольких сотен долларов. Оказывается, люди, желающие вкладывать крупные суммы, склонны интересоваться, на что тратят их деньги.
