– Спасибо, что извинился, – сказала я.
– Мне нужно было сделать это раньше. – Он снова отпил пива. – Так что дальше, Пен?
На секунду мне показалось, что он говорит об этом вечере. Я собиралась сказать ему, что планирую поехать домой и уложить детей спать, когда он добавил:
– Ну, после такого шоу? Возможно, ты не захочешь заниматься этим до конца жизни?
– Иоланда уже спрашивала тебя, счастлив ли ты, работая в отделе развития? – спросила я.
Он нахмурился.
– Нет.
– Ох. Ну, на прошлой неделе она вызвала меня к себе и спросила, счастлива ли я и что она может сделать для того, чтобы «стимулировать» меня. – Я мельком взглянула на него. – Кстати, я не разрешаю тебе использовать это против меня.
Он сложил руки вместе, изображая полную невинность.
– Никогда. Но неудивительно, что она спросила тебя об этом. Вероятно, она боится, что ты можешь уйти, от чего ее адская работа станет намного тяжелее. И моя, если говорить честно.
– Я никуда не ухожу, но, если бы даже я это сделала, ты мог бы сам легко управлять отделом, – сказала я.
– Не так хорошо.
– Я не верю в это, но все это некстати. Отвечая на твой вопрос о ближайшем будущем, скажу, что дальше я буду оплачивать счета, копить деньги на колледж и пенсию и удерживать свою семью на плаву. Это удача, что я хорошо выполняю свою работу в отделе развития, она оплачивается лучше, чем многое другое. Поэтому на переаттестации я попрошу о повышении. Если Иоланда когда-нибудь уйдет, я попытаюсь получить ее место, даже если оно больше подходит тебе или какому-нибудь другому чуваку. План состоит в том, чтобы не останавливаться и продолжать.
Мой монотонный голос приковывал к себе внимание, как звук трафика на скоростном шоссе, но другого способа вызвать интерес к моему признанию не было.
Расс ухмыльнулся:
– Ты, кажется, взволнована.
Я опустила глаза вниз, на свой бокал, размышляя, как ответить. Потом я подумала: «Почему бы просто не сказать ему правду?»
– Я всегда думала, что стану писать книги. Детские книги. – Было странно признаваться в той мечте, которую я таила в себе так давно, что она практически заплесневела. – Поэтому иногда мысль о том, чтобы проработать в отделе развития еще пять-десять лет вызывает у меня желание заколоть себя шариковой ручкой.
– Правда? Я не знал этого.
– Да.
– Когда ты что-нибудь писала в последний раз? Я имею в виду статью, а не отчет.
– Давно, – призналась я. – Лет шесть тому назад.
Его глаза округлились.
– Это не похоже на тебя, Пен.
– Я знаю, но, приходя домой в конце дня, я чувствую себя выжатой как лимон, а в выходные я всецело поглощена детьми.
– И что, ты ничего не можешь придумать? Вероятно, тебе не следует так много работать.
– Скажи это парням, которым сваливают на меня свои проекты.
Он пожал плечами:
– Ты знаешь, что можешь отказаться. Ты и так отличный работник.
Да, я была отличным работником. И вдруг я поняла, как ответить на вопрос Иоланды о том, что сделало бы меня счастливее.
– Как ты думаешь, есть ли хоть какой-то шанс, что Иоланда даст мне дополнительный выходной в неделю?
– Например, по пятницам?
– Вероятно, это безрассудно, да? Иоланда постоянно требует от меня, чтобы я работала эффективнее. Сокращение рабочей нагрузки противоречит этому.
– Мне кажется, в этом ты ошибаешься. Но твоя зарплата тоже будет урезана. Тебя это устроит?
– Не знаю, – призналась я. Если бы Санджей получил место в отделе по связям с общественностью, я, возможно, пошла бы на это, но я была из тех, кто цыплят по осени считает.
Возможности сказать это Рассу мне не представилось, потому что из-за наших спин, словно кукла из Маппет-шоу, выскочила Минна, возглавлявшая отдел по связям с выпускниками.
– Эй, вы оба! Чем занимаетесь?
Я могла бы выпить две кастрюли кофе по-французски и все равно не стала бы таким же живчиком, как Минна.
– Просто болтаем, – сказала я.
– Вы когда-нибудь присоединитесь к нам, плебеям? – спросила она, жестом показывая на длинный стол у дальней стены бара, где собрались наши коллеги.
– Да, ребята, мы подойдем через минуту, – сказал Расс.
Когда Минна, покачиваясь на своих шарообразных ногах, отошла от нас, я повернулась к Рассу:
– А как ты? Что дальше? Есть ли у тебя какие-то тайные мечты?
– Я всегда хотел зарабатывать хорошие деньги, не слишком напрягаясь. Радует то, что именно это я и делаю. – Он застенчиво улыбнулся. – Я бы хотел когда-нибудь жениться. Может быть, завести детей.
Когда я встретилась с ним глазами, то мне снова показалось – да, в этом было неловко признаться, – что меня тянет к нему. Он был не из тех мужчин, с кем мне хотелось бы встречаться, не говоря уже о потомстве, но, вероятно, я легла бы с ним в постель, если бы не была замужем.
Что было совершенно неуместно. Меня не волновали сплетни, как и Санджея, это было просто невозможно для меня. Но почему так легко думать о постели с кем-то совершенно неподходящим, а не с человеком, которого я поклялась любить до конца своей земной жизни?
В довершение всего, у нас с Рассом не было ничего общего, кроме работы. Почему же тогда мы с ним так легко перешли к разговору о том, о чем мне хотелось бы поговорить со своим мужем?
Я отвела взгляд от Расса.
– Было приятно, – сказала я, – но мне правда нужно идти.
Он смутился.
– Ты не пойдешь попрощаться с подчиненными?
– Нет. Это был долгий день. – На самом деле, долгое лето. – Я не хочу упустить возможности провести время с Санджеем. – Да, мне нужно было поехать домой и понять, сможем ли мы как-нибудь вместе пережить момент, подобный тому, который только что был у меня с другим мужчиной.
* * *
Когда я приехала домой, дети, сидя на диване, смотрели фильм, а Санджей сидел за столом в гостиной у своего компьютера. На голове у Санджея были наушники, и он барабанил пальцами по столу, отбивая ритм какой-то музыки, которую слушал. Вероятно, Санджей скучал по своей группе.
Он заметил меня в тот момент, когда я сняла с него наушники.
– Как прошло? – спросил он.
– Прекрасно. – Сев на скамейку и сбросив туфли, я размышляла о том, отражается ли на моем лице хотя бы капля той вины, которую я сознавала. Между мной и Рассом никогда ничего не произойдет, интуитивно я это понимала. Но я бы чувствовала себя гораздо лучше, если бы меня тянуло к своему мужу и я бы интересовала его до такой степени, что не могла бы даже представить, чтобы быть с кем-то еще. – Неформальное общение – своего рода оксюморон, в который вовлечены коллеги. Впрочем, мы с Рассом мило поболтали.
